Взаимосвязи между микробным дисбактериозом и кожными заболеваниями

ОСЬ КИШЕЧНИК–КОЖА

Ось кишечник–кожа: Современные знания о взаимосвязи между микробным дисбактериозом и кожными заболеваниями

СОДЕРЖАНИЕ

Резюме

"Ось кишечник–кожа" - это биохимическая сигнализация, которая происходит между желудочно-кишечным трактом (ЖКТ) и кожей.

"Ось кишечник–кожа" здесь относится к двунаправленным взаимодействиям между тканями кожи и микробиотой кишечника с конечной целью модулирования иммунного ответа.

Микробиом играет важную роль в большом количестве кожных заболеваний. Изменяется не только микробиом кожи, но также, что удивительно, многие кожные заболевания сопровождаются измененным микробиомом кишечника. Микробиом является ключевым регулятором иммунной системы, поскольку он направлен на поддержание гомеостаза за счет двусторонней связи с тканями и органами. Следовательно, дисбактериоз микробиома кожи и / или кишечника связан с измененным иммунным ответом, способствующим развитию кожных заболеваний, таких как атопический дерматит, псориаз, вульгарные угри, перхоть и даже рак кожи. Здесь мы сосредотачиваемся на связях между микробиомом, диетой, метаболитами и иммунными реакциями при кожных патологиях. В этом обзоре описывается исчерпывающий список распространенных состояний кожи с ассоциированным дисбиозом в микробиоме кожи, а также текущая совокупность данных о дисбиозе микробиома кишечника, диетических связях и их взаимодействии с состояниями кожи. Чтобы пролить свет на участие микробов в кожных заболеваниях человека и разработать новые терапевтические подходы, необходимо более глубокое понимание местного микробиома кожи и кишечника, включая основные механизмы их взаимодействия.

1. Введение

Эпидермис кожи вместе с его придатками, такими как потовые и сальные железы, обеспечивают общую поверхность кожи около 25 м² и являются одной из самых больших эпителиальных поверхностей для взаимодействия с микробами [1]. Кожа - это первоочередной защитный барьер от внешней среды, постоянно с ней взаимодействующий. Желудочно-кишечный тракт (ЖКТ) - один из самых больших интерфейсов (30 м²) между хозяином и окружающей средой [2]. По оценкам, около 60 тонн пищи проходит через кишечник за всю жизнь, и вся эта еда имеет большое влияние на здоровье человека [3]. Как кишечник, так и кожа чрезвычайно насыщены микробиотой, поскольку, по оценкам, в коже содержится около 10¹² микробных клеток, а в кишечнике - 10¹⁴ микробных клеток [4,5]. Микробиота указывает на совокупность определенных микроорганизмов, присутствующих в определенной среде. Появление в последнее десятилетие технологии секвенирования следующего поколения дало беспрецедентное понимание состава микробиома как на коже, так и в кишечнике. Микробиом относится к геномам, присутствующим в определенной среде, что означает накопление всего их генетического материала (то есть ДНК и РНК). Оба органа (кожа и кишечник) характеризуются низким микробным разнообразием на уровне типов, но высоким разнообразием на уровне видов [6]. Микробиом обеспечивает хозяину множество преимуществ, таких как формирование иммунной системы, защита от патогенов, расщепление метаболитов и поддержание здорового барьера [3].

Иммуномодулирующий потенциал микробиома на удаленных участках органов - это постоянно расширяющаяся область исследований. В частности, влияние микробиома кишечника на отдаленные органы, такие как легкие, мозг и кожа, создало следующие области исследований: ось кишечник – легкие, ось кишечник – мозг и ось кишечник – кожа [7]. Врожденная и адаптивная иммунные системы изменяют микробный состав; однако местный микробиом также может модулировать иммунную систему. Основные механизмы того, как микробиом кишечника изменяет иммунную систему кожи и наоборот, в настоящее время исследуются. Некоторые кожные патологии представляют собой сопутствующие заболевания кишечника. Несколько исследований продемонстрировали двунаправленную связь между дисбактериозом кишечника и дисбалансом кожного гомеостаза, с особой ролью дисбактериоза кишечной микробиоты в патофизиологии множественных воспалительных заболеваний [8,9,10].

Краткое изложение недавних открытий микробиома кожи и кишечника при множественных кожных заболеваниях приводится в этом обзоре, выделяя некоторые потенциальные механизмы, лежащие в основе оси кишечник-кожа.

2. Кожа против кишечного барьера

Кишечник и кожный барьер имеют удивительно много общих черт. Кишечник и кожа очень похожи друг на друга по назначению и функциональности. Оба органа обладают высокой иннервацией и васкуляризацией, так как оба они необходимы для иммунной и нейроэндокринной функции [11]. Ось кишечник–кожа является результатом этого сходства [11]. Внутренняя поверхность кишечника и внешняя поверхность кожи покрыты эпителиальными клетками (ECs), которые имеют прямой контакт с экзогенной средой [12]. Таким образом, иммунная система постоянно настраивается на различие между вредными и полезными соединениями. Прайминг иммунных клеток начинается на раннем этапе жизни и формирует основу толерантности - ключевой концепции, которая, как предполагается, ошибочна при некоторых аутоиммунных заболеваниях [13]. ECs поддерживают важную связь между внутренним телом и внешней средой. Они действуют как первая линия защиты, предотвращая проникновение микроорганизмов [12]. Кератин, который присутствует в многослойном плоском эпителии кожи, представляет собой серьезный физический барьер для большинства микроорганизмов [14]. Кроме того, это соединение делает кожу устойчивой к слабым кислотам и основаниям, бактериальным ферментам и токсинам [15]. Слизистые оболочки создают аналогичные механические барьеры, поскольку они включают слой гликопротеинов поверх эпителия, в котором обитают комменсальные бактерии [16,17]. Эпителиальные мембраны вырабатывают защитные химические вещества, уничтожающие микроорганизмы [18]. Кислотность кожи (pH от 5,4 до 5,9) создает неблагоприятную среду для потенциальных патогенов и подавляет рост бактерий [19]. Кожный жир, вырабатываемый сальными железами, действует как уплотнение для волосяных фолликулов и содержит несколько антимикробных молекул, а также специфические пищевые липиды для полезных микроорганизмов [20,21]. Между тем, в пищеварительной системе слюна и слезная жидкость содержат лизоцим, за которым следует слизистая оболочка желудка, выделяющая сильную кислоту и ферменты, переваривающие белок [22]. Кроме того, слизь улавливает микроорганизмы, попадающие в пищеварительный и дыхательный тракт [23].

Вторая линия защиты - антимикробные пептиды (AMPs), фагоциты и врожденные лимфоидные клетки (ILCs) [24]. Эти две первые линии защиты образуют врожденную иммунную систему [23]. AMPs, продуцируемые кератиноцитами, такие как кателицидин и псориазин, обеспечивают эффективную барьерную функцию для кожи [25,26]. Сериновая протеаза Калликреин 5 (KLK5) расщепляет кателицидин до активных пептидов, таких как LL-37 (пептид кателицидина человека носит название LL-37, так как он состоит из 37 аминокислотных остатков и содержит два остатка лейцина на N-конце – ред.) [27]. По сравнению с кожей состав кишечного эпителиального барьера варьируется в пределах желудочно-кишечного тракта. Проксимальная часть желудочно-кишечного тракта, ротовая полость и пищевод, аналогичны коже, покрытой множеством слоев плоского эпителия, который очищается слизью слюнных и других желез [28]. Остальная часть пищеварительного тракта включает один слой активных клеток, например бокаловидные клетки (секреция слизи), энтероэндокринные клетки (секреция гормонов), энтероциты или колоноциты (абсорбция) и т. д. [29,30]. Кишечный эпителий представляет собой единый слой энтероцитов или колоноцитов, и целостность его барьера защищена иммунной системой. Всасывающая функция энтероцитов в тонкой кишке обеспечивает прерывистый слой слизи с меньшим количеством бокаловидных клеток [31]. Клетки Панета обогащены криптами тонкого кишечника, которые секретируют AMPs, которые интегрируются в сложный слой слизи [32].

Микробно-ассоциированные молекулярные паттерны (MAMPs) отбираются путем поглощения антигена мембранозными М-клетками и бокаловидными клетками в дендритные клетки (DCs) вместе с прямыми трансэпителиальными люминальными DCs. Микробные сигналы воспринимаются врожденными лимфоидными клетками RORγt (ILCs группы 3), которые продуцируют интерлейкин-17 (IL-17) и IL-22 [33]. Последний действует непосредственно на эпителиальные клетки кишечника (IECs) и активирует механизмы восстановления повреждений, AMPs и гены муцина [34]. Плазматические клетки в патчах Пейера, которые стимулируются DCs, продуцируют IgA в собственной пластинке Т-клеточно-независимым образом [35,36]. С другой стороны, толстый кишечник содержит толстый сплошной слой слизи для разделения микробиоты, при этом IgA и AMPs играют второстепенную роль [17]. Контроль иммунологических процессов в тканях слизистой оболочки зависит от взаимодействия между ECs и DCs, поскольку оба типа клеток участвуют в обнаружении и отборе образцов антигенов [12]. В коже и кишечнике образцы патогенов отбираются через М-клеточные механизмы [37]. Единственные DCs, которые обнаруживаются в эпидермисе, - это клетки Лангерганса (LCs) [12].

Другим сходством между тканями кишечника и кожи является высокая скорость клеточного обмена, которая препятствует прилипанию и инфицированию колонизирующим микробиомом [38,39]. Кожа и кишечник - две основные ниши, в которых обитают прокариотические и эукариотические симбиотические микроорганизмы [40,41]. Однако резидентная микробиота часто участвует и играет решающую роль в патогенезе ряда заболеваний [42]. Обе ткани очень чувствительны к стрессу и тревоге, поскольку сталкиваются с одинаковыми проблемами. Примечательно, что такие заболевания, как воспалительное заболевание кишечника (ВЗК) и псориаз, включают дисфункцию эпителиального барьера и повышенную скорость обновления эпителиальных клеток. Повышенная проницаемость эпидермальной кожи и кишечного барьера происходит из-за усиленного взаимодействия аллергенов и патогенов с воспалительными рецепторами иммунных клеток. Оба заболевания имеют аналогичный иммунный ответ и включают фагоцитарные, дендритные и естественные клетки-киллеры, а также ряд цитокинов и AMPs, которые вызывают ответ Т-клеток [43]. Кроме того, оба заболевания характеризуются дисбиозом в составе микробиома, который покрывает соответствующие поверхности органов [43].

Микробиом кишечника является крупнейшим эндокринным органом, вырабатывающим по меньшей мере 30 гормоноподобных соединений, например короткоцепочечные жирные кислоты (SCFAs), вторичные желчные кислоты, кортизол и нейротрансмиттеры, такие как гамма-аминомасляная кислота (ГАМК), серотонин, дофамин и триптофан. Некоторые члены микробиома кишечника реагируют на гормоны, выделяемые хозяином [44]. Гормоноподобные плейотропные соединения, которые вырабатываются микробиомом кишечника, попадают в кровоток и могут воздействовать на отдаленные органы и системы, такие как кожа [44]. Многочисленные исследования предоставили доказательства глубокой двунаправленной связи между здоровьем желудочно-кишечного тракта и гомеостазом кожи за счет модификации иммунной системы [45,46,47]. Модуляция иммунной системы происходит прежде всего через микробиоту кишечника. Однако комменсальная микробиота кожи одинаково важна для поддержания иммунного гомеостаза кожи [48]. И кишечник, и кожа являются хозяевами различных видов бактерий, грибков и вирусов, которые поддерживают симбиоз со средой обитания человека. Нарушение этого баланса может привести к нарушению барьерной функции. Восстановление гомеостаза кожи после его нарушения или стресса через микробиоту кишечника влияет как на врожденный, так и на адаптивный иммунитет.

3. Участие микробиома кожи и кишечника

Кожа - самый большой барьер организма с внешней средой. Он обильно перфузирован иммунными клетками и сильно колонизирован микробными клетками, которые, в свою очередь, тренируют иммунные клетки и определяют благополучие хозяина [49]. Микробиому кожи в последние годы уделяется значительное внимание в дерматологии, кожных заболеваниях, а также его связи и влиянию на иммунную систему. Многие кожные заболевания связаны с дисбалансом микробиома кожи (табл. 1). Все больше и больше исследований показывают обогащение патогенов и микробиоты, которые связаны с кожными заболеваниями, некоторые из которых очевидны, а другие более удивительны. Тем не менее, трудно определить, является ли измененный микробиом кожи причиной или следствием кожного заболевания.

Таблица 1. Кожная микробиота, связанная с девятью распространенными кожными заболеваниями.

* Сокращения: атопический дерматит (AD), базально-клеточная карцинома (BCC), гнойный гидраденит (HS), клеточная карцинома Меркеля (MCC), клеточный полиомавирус Меркеля (MCPyV) и плоскоклеточный рак (SCC).

В кишечном тракте обитает разнообразная коллекция бактерий, грибов и простейших [50]. Многие из этих микроорганизмов необходимы для метаболической и иммунной функции, поскольку они метаболизируют неперевариваемые сложные полисахариды в важные питательные вещества, такие как витамин K и B12, бутират и пропионат [51,52]. Последние положительно влияют на целостность эпителиального барьера. Целостность кишечного барьера играет решающую роль в защите микробиоты от попадания в системный кровоток и предотвращении воспаления в кишечнике. Диета может играть жизненно важную роль в поддержании определенных кожных патологий, когда эти пищевые ингредиенты нарушают кишечный барьер, что приводит к попаданию кишечных бактерий в кровоток.

Факторы образа жизни, такие как диета и гигиена, оказывают определяющее влияние на толерантность иммунной системы к комменсальной микробиоте, что в сочетании с генетической предрасположенностью приводит к микробному дисбиозу и болезням. Например, западная диета связана с развитием множества иммуноопосредованных воспалительных заболеваний (IMIDs), таких как ревматоидный артрит, псориаз и атопический дерматит (AD). Точно так же гигиеническая гипотеза была связана с развитием Th2-опосредованных заболеваний, таких как астма и атопический дерматит. Гигиеническая гипотеза предполагает, что снижение воздействия микробов с помощью современных методов здравоохранения может привести к увеличению воспалительных заболеваний в урбанизированном обществе [53]. Чрезмерно гигиеничный образ жизни предотвращает микробную стимуляцию и может вызвать атопический Th2-искаженный ответ. Люди, живущие в неурбанизированной среде (коренные народы и сельскохозяйственные среды), обычно не подвержены воспалительным заболеваниям [54,55]. Механизм западной диеты, или диеты с высоким содержанием жиров (HFD), основан на возникающем дисбактериозе кишечника, приводящем к увеличению соотношения Firmicutes и Bacteroidetes. Механизм этого явления описан Guo et al., которые обнаружили, что у мышей HFD приводит к снижению высвобождения антимикробных пептидов (AMPs) в тонком кишечнике, что сопровождается изменением состава кишечной микробиоты и последующими изменениями серологических уровней воспалительных цитокинов [56].

Другие пищевые компоненты, такие как гликоалкалоиды, альфа-томатин и капсаицин, которые характерны для бобовых семейства пасленовых, связаны с кишечной проницаемостью [57]. Точно так же глютен может влиять на здоровье кожи. Целиакия и чувствительность к глютену были связаны с несколькими кожными заболеваниями [58]. Герпетиформный дерматит – это кожное проявление целиакии, и пациенты могут избавиться от кожной сыпи при переходе на безглютеновую диету в течение от нескольких месяцев до нескольких лет. Сыпь обычно возвращается, когда пациенты возобновляют потребление глютена [59]. Другие аллергические и аутоиммунные заболевания, включая псориаз, связаны с непереносимостью глютена [58]. Точно так же сильная связь между атопическим дерматитом и пищевой аллергией демонстрирует важность пищи, лежащей в основе оси кишечник – кожа [60].

Однако ось кишечник-кожа не только регулируется диетой, но и действует в двух направлениях. Воздействие на кожу ультрафиолета В (UVB) и, следовательно, косвенно на уровень витамина D в сыворотке крови увеличивает α- и β-разнообразие кишечного микробиома [61]. Бактерии из нескольких семейств были обогащены, и уровни витамина D в сыворотке коррелировали с относительной численностью родов Lachnospira и Fusicatenibacter [61]. Кроме того, пищевая аллергия может быть результатом нарушения кожного барьера: атопический дерматит сенсибилизируется к аллергии на арахис из-за эпикутанного (накожного) воздействия белка арахиса в бытовой пыли, что в конечном итоге приводит к опосредованному иммуноглобулином Е (IgE) разрастанию тучных клеток в кишечнике [62,63]. Более конкретно, двенадцатиперстная кишка и пищевод действуют как резервуары для линии IgE ⁺ B клеток [64].

Дисбактериоз желудочно-кишечного тракта довольно часто связан с воспалительными заболеваниями (таблица 2) [8,9,10]. Желудочно-кишечные расстройства связаны с определенными дерматозами, например, 7–11% пациентов с ВЗК также страдают псориазом [65]. Связь между кожей и кишечником, по-видимому, обеспечивается иммунной системой хозяина. Взаимодействие микроорганизмов и иммунной системы хозяина важно для поддержания гомеостаза кожи. Ось кишечник – кожа может рассматриваться как неотъемлемая часть оси кишечник – мозг – кожа, элегантно описанной Arck et al. и by Bowe and Logan [7,66]. В таблице 3 перечислены нейротрансмиттеры, вырабатываемые кишечной микробиотой, которые могут преодолевать кишечный барьер, попадать в кровоток и вызывать системные эффекты (рис. 1) [67,68]. Кроме того, короткоцепочечные жирные кислоты (SCFAs), такие как бутират, ацетат и пропионат, представляют собой продукты ферментации, полученные из непереваренных полисахаридов кишечными бактериями (например, Bacteroides, Bifidobacterium, Cutibacterium, Eubacterium, Lactobacillus и Prevotella) [69]. Эти SCFAs, особенно бутират, усиливают барьерную функцию эпителия и снижают проницаемость кишечного барьера [70]. Однако количество SCFAs, попадающих в кровоток, зависит от индивидуального потребления клетчатки, скорости микробной ферментации и степени всасывания в толстой кишке. Все эти соединения, которые происходят из кишечника, могут взаимодействовать с кожными рецепторами и могут напрямую влиять на кожу или изменять кожные комменсальные бактерии. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы определить, достигается ли клинически значимое количество SCFAs в кровотоке для воздействия на кожу [11]. Исследования из таблицы 3 подтверждают, что кишечник и кожа взаимодействуют друг с другом через диету, микробные метаболиты, нейроэндокринные пути и центральную нервную систему.

Рисунок 1. Воспалительные и микробные воздействия между кишечником и кожей для здорового состояния (слева) и дисбиотического состояния (справа): Кишечный и эпидермальный барьеры связаны через системное кровообращение (кровь и лимфа) и визуализируются здесь вместе упрощенным образом. Дисбиотическое состояние характеризуется нарушением кишечного барьера (дисбаланс микробиома кишечника, уменьшение слизистого слоя, снижение секреции IgA, нарушение барьера, «кишечное проникновение» в кровоток и воспаление кишечника) и нарушением кожного барьера (дисбаланс в кожном микробиоме, снижение выработки человеком и микробиотой антимикробных пептидов (AMPs), кожные высыпания / утолщения / поражения и воспаление кожи. Дисбактериоз кишечника и кожи связаны через иммунный дисбаланс (в данном примере перекрестное искажение Th2), тогда как перекрестные помехи могут быть двунаправленными.

Таблица 2. Кишечная микробиота, связанная с распространенными кожными заболеваниями.

* Аббревиатуры: атопический дерматит (AD), болезнь Крона (БК), трансплантация фекальной микробиоты (FMT), избыточный рост бактерий тонкой кишки (SIBO или СИБР) и язвенный колит (Як).

Таблица 3. Молекулы с потенциалом модулирующего действия (прямого или косвенного) на кожу и кишечник

* Сокращения: атопический дерматит (AD), гамма-аминомасляная кислота (ГАМК), воспалительные заболевания кишечника (ВЗК) и короткоцепочечные жирные кислоты (SCFAs).

Здесь мы предлагаем обзор девяти распространенных кожных заболеваний и их соответствующую патофизиологию, а также совокупность знаний об изменениях микробиома кожи, несбалансированном микробиоме кишечника и / или отношении к определенной диете.

4. Вульгарные угри (Акне).

4.1. Патофизиология обыкновенных угрей

Вульгарные угри - это многофакторное заболевание, основными факторами которого являются состав микробиома кожи, гормональное и иммунологическое состояние хозяина, выработка кожного сала, диета, дефицит FoxO1, гормональные нарушения и нарушение регуляции инсулиноподобного фактора роста (IGF). Вульгарные угри - наиболее распространенное кожное заболевание в западном мире; оно может поражать 79% или 95% западного подросткового населения [147]. На удивление это заболевание отсутствует в сообществах охотников-собирателей и сообществах, ведущих традиционный, незападный образ жизни [147]. Вклад иммунологии определяется врожденным иммунитетом, адаптивным иммунитетом и путем T-helper 17 (Th17) [148, 149]. Однако клиническое значение пути Th17 при этом заболевании еще предстоит оценить, поскольку Т-клетки, продуцирующие CD4⁺ IL-17, также были обнаружены рядом с невоспаленными сальными железами [150, 151]. Совершенно другая ось в развитии вульгарных угрей - это уровни инсулина и концентрации инсулиноподобного фактора роста (IGF). В некоторых исследованиях сообщалось, что дефицит IGF может защитить от вульгарных угрей [152]. Вероятно, имеется более сложное взаимодействие с диетой и другими факторами развития вульгарных угрей [153,154]. В настоящее время основной терапевтический подход включает антибактериальные препараты, ретиноиды или комедолитические активные вещества. Разнообразие способов действий делает очевидным, что у основного заболевания есть много факторов [155].

4.2. Микробиом кожи обыкновенных угрей

Вульгарные угри - широко распространенное кожное заболевание, которое обычно поражает участки кожи сальных желез. Патология и связанный с ней дисбиоз микробиома кожи были связаны с определенными штаммами Cutibacterium acnes. Предлагаемые факторы варьируются от индукции кожного сала, прямой стимуляции иммунной системы, разнообразия популяции C. acnes, продукции порфиринов, мобильных генетических элементов (MGE) и связанных локусов CRISPR / CAS до продукции короткоцепочечных жирных кислот (SCFAs) [156-162]. На эту тему опубликовано много обзоров, последний из которых - Brüggemann [163]. Несмотря на многолетние исследования, точная взаимозависимость и хореография патогенных явлений при акне остаются неясными. Основная задача состоит в том, чтобы провести различие между штаммами C. acnes, ассоциированными со здоровьем, и штаммами C. acnes, ассоциированными с болезнью. Многочисленные наблюдательные исследования были опубликованы на эту тему и пришли к несколько различным выводам. Однако большинство этих исследований совпадают в выводе о том, что штаммы Clade II ассоциированы со здоровьем, в то время как существует спор о функциональных причинах этого [164]. Некоторые исследования предполагают, что штаммы Clade IA ассоциированы с заболеванием [72]. Однако эта клада также наиболее распространена в здоровой коже. Это приводит к поиску биомаркеров, определяющих патогенность, в субпопуляции Clade IA. Предлагаются множественные биомаркеры, такие как мобильные генетические элементы (MGE), активность изомеразы линолевой кислоты, выработка порфирина или клеточная адгезия. Поиск эффективного биомаркера, который отличает штаммы, связанные с акне, в Clade IA, от штаммов, связанных со здоровьем, представляет особый интерес, поскольку эти штаммы имеют эволюционное преимущество перед штаммами из Clade II, о чем свидетельствует их широкое распространение. Кроме того, штаммы Clade IA продуцируют высокие уровни антиоксиданта RoxP, который может быть очень полезным для защиты хозяина во время нормального процесса старения [165]. Одним из аспектов, который часто недооценивают, является взаимодействие различных штаммов C. acnes. Недавняя гипотеза гласила, что вместо отдельных штаммов разнообразие штаммов C. acnes является отличительной движущей силой здоровья и болезни [166]. В ограниченном количестве исследований проверялось возможное использование пробиотиков (Bifidobacterium, Lactobacillus) для противодействия побочным эффектам лечения антибиотиками и в качестве альтернативного лечения обыкновенных угрей [117]. Эти теории многообещающие и в настоящее время продолжают исследоваться [167].

4.3. Микробиом кишечника и последствия диеты при вульгарных угрях

Уже много десятилетий назад была предложена связь между желудочно-кишечным трактом и вульгарными угрями, после чего в 1961 году было проведено первое исследование с использованием пероральных добавок Lactobacillus [66]. Позже это было подтверждено исследованием, показавшим сильную связь между диетой и вульгарными угрями [106]. Наконец, в 2018 году исследование показало, что пациенты с вульгарными угрями действительно имеют особый состав микробиома кишечника [168]. У пациентов с угрями уменьшилось разнообразие кишечной микробиоты с более низким содержанием Firmicutes и повышенным уровнем Bacteroides. Как правило, Clostridium, Clostridiales, Lachnospiraceae и Ruminococcaceae были истощены в когорте акне. Хотя в этом исследовании наблюдалась явная разница между когортой акне и здоровой контрольной группой, не было обнаружено никакой корреляции или отличительных биомаркеров, коррелирующих с тяжестью акне. Было проведено множество исследований, посвященных пероральному добавлению пробиотиков при вульгарных угрях [117, 169, 170]. Доступные результаты выглядят многообещающими, но высокая неоднородность представленных продуктов, а также недостатки в дизайне исследований еще не позволяют вынести окончательный вердикт об эффективности перорального лечения пробиотиками при вульгарных угрях. Высокожировая диета (HFD) содержит большое количество насыщенных жиров и высокую гликемическую нагрузку, что сильно коррелирует с вульгарными угрями [60, 147]. Гипотетической причиной является нарушенная сигнализация питательных веществ с неконтролируемой стимуляцией стерол-регуляторного элемент-связывающего белка 1 (SREBP-1) и повышенным синтезом жирных кислот и триглицеридов в кожном сале, что стимулирует рост C. acnes [171]. Хотя микробиом желудочно-кишечного тракта является лишь одним из многих факторов, способствующих возникновению прыщей, он оказывает неоспоримое влияние на состояние кожи при обыкновенных угрях. До сих пор точный механизм неясен, но есть соблазн предположить общее влияние кишечного микробиома на иммунную систему.

5. Атопический дерматит (АД)

5.1. Патофизиология атопического дерматита

Атопический дерматит - наиболее частое воспалительное заболевание кожи (7% взрослых и 15% детей). Это воспалительное заболевание кожи, характеризующееся барьерной дисфункцией, хроническим воспалением и микробным дисбиозом кожи [172]. На АД также влияют генетика хозяина и окружающая среда [173]. Воспаление вызывается цитокиновым путем Th2, при этом цитокины IL-4 и IL-13 играют важную роль [174]. Они играют центральную роль в воспалении 2 типа не только при атопическом дерматите, но и при некоторых других аллергических заболеваниях. Цитокины IL-4 и IL-13 участвуют в разрушении кожного барьера, снижении метаболизма липидов кожи и ингибировании синтеза антимикробных пептидов (AMPs) [175]. Эти условия способствуют росту и патогенезу золотистого стафилококка [176]. Понимание этого заболевания значительно улучшилось за последние годы. Тем не менее, по-прежнему существует большая неудовлетворенная потребность в долгосрочном контроле над болезнями.

До 30% европеоидов имеют мутацию гена филаггрина, который кодирует важнейший белок, регулирующий эпидермальный гомеостаз [177]. Филаггрин поражается как в пораженной, так и в не пораженной коже.

Легкий атопический дерматит можно лечить с помощью увлажнителей кожи, местных кортикостероидов, антигистаминных препаратов, иммунодепрессантов и фототерапии [178]. От 20 до 30 процентов пациентов страдают атопическим дерматитом от средней до тяжелой степени. Для этих пациентов разрабатываются или были разработаны многие биопрепараты, нацеленные на ось Th2, такие как IL-4, IL-13, IL-31, OX40, IL23p19, IL-5RA и ингибиторы янус-киназы (ингибиторы JAK) (которые нацелены на несколько ключевых цитокинов АД) [179,180]. До сих пор было показано, что только дупилумаб помогает при умеренном и тяжелом атопическом дерматите, и впоследствии он был одобрен [181].

5.2. Микробиом кожи при атопическом дерматите

Пораженная кожа при АД обычно характеризуется низким бактериальным разнообразием [182]. Относительное количество Staphylococcus aureus и Staphylococcus epidermidis увеличивается, в то время как обнаруживается снижение Cutibacterium, Corynebacterium, Streptococcus, Acinetobacter, Prevotella и Malassezia [80,83]. В частности, S. aureus (Золотистый стафилококк) долгое время ассоциировался с патологией кожи [183]. S. aureus был обнаружен в более высоких относительных и абсолютных количествах на пораженной коже по сравнению с непораженной кожей [184]. S. aureus чаще обнаруживали на коже с АД по сравнению со здоровым контролем [80,81]. Относительная численность S. aureus коррелирует с тяжестью заболевания [82]. Колонизация S. aureus может играть решающую роль в сохранении воспаления кожи за счет развития Th2-клеток, индуцированных пептидогликаном [185]. Это обычные клеточные компоненты штаммов S. aureus. Нарушение барьера, а также снижение уровня церамида заставляют пептидогликан проникать в кожу [185]. Пептидогликан S. aureus может индуцировать экспрессию кателицидина LL-37 человека и фактора роста эндотелия сосудов (VEGF) в кератиноцитах, при этом продукция VEGF усиливается за счет последующей гиперпродукции IL-13 [186]. S. aureus и его энтеротоксины как таковые вызывают воспаление через прямое инфицирование кератиноцитов [187]. Из-за нарушенного барьера поражения АД также подвержены вирусным инфекциям, хотя это случается довольно редко. Чаще всего встречается инфицирование вирусом простого герпеса (так называемая экзема герпетическая) [188]. Другой недавно описанный случай - заражение вирусом Коксаки (так называемая экзема коксаки) [189]. Атопический дерматит обычно лечат с помощью местных средств, включая увлажнители, кортикостероиды, ингибиторы кальциневрина или противомикробные препараты [190]. Механизм действия - восстановление кожного барьера, уменьшение воспаления и уменьшение бактериальной нагрузки. Бактериотерапия также была протестирована в случае атопического дерматита путем применения коагулазонегативных Staphylococcus spp. (например, S. epidermidis и S. hominis). В модели на мышах S. hominis обеспечивал выбранную защиту от S. aureus путем секреции лантибиотиков и показал потенциал в производстве AMPs [191].

5.3. Микробиом кишечника и влияние диеты на атопический дерматит

Исследования показали связь дисбактериоза кишечника у пациентов с атопическим дерматитом. Микробиом кишечника пациентов с АД был обогащен Faecalibacterium prausnitzii, имел больше генов, кодирующих высвобождение молекул, которые могут повредить эпителий кишечника, и имел более низкие уровни бутирата и пропионата, которые обладают противовоспалительными свойствами [107]. Более высокие уровни Clostridium и Escherichia были обнаружены в кишечнике детей с атопией по сравнению со здоровым контролем [108,109,110,111]. Clostridium и Escherichia coli в кишечнике могут способствовать воспалительному состоянию [110]. С другой стороны, у пациентов с АД были обнаружены более низкие уровни Akkermansia, Bacteroidetes и Bifidobacterium по сравнению со здоровым контролем [112,113]. Бактерии, продуцирующие бутират (например, Coprococcus), были более многочисленны у здоровых младенцев или младенцев с легкой формой АД, по сравнению с младенцами с тяжелой формой АД [192]. Вероятно, эффективный терапевтический вариант при АД включает употребление пробиотиков, по которым было опубликовано значительное количество исследований [193]. В большинстве исследований тестировались Bifidobacterium и Lactobacillus [194]. Были проведены исследования у детей и взрослых, а также во время беременности, в которых часто были получены противоположные результаты по эффективности [195]. Данные метаанализа подтверждают использование пробиотиков для лечения АД у младенцев; тем не менее, положительный эффект, вероятно, является результатом первичной профилактики атопического дерматита, как также заключила Всемирная организация по аллергии [114,196,197]. Профилактический эффект пробиотиков, вероятно, связан с их опосредующей ролью в иммунной системе хозяина. Пробиотики могут взаимодействовать с дендритными клетками (DCs), могут уравновешивать иммунитет Th1/Th2 и могут усиливать активность Treg-клеток, как описано in vitro и на моделях животных [198,199]. Эти исследования показывают влияние микробиома кишечника (дисбиоз) на иммунный ответ Th2-типа на аллергены кожи [200]. Диета связана с атопическим дерматитом и воспалениями, вызванными Th2. Сниженное потребление фруктов, овощей и ω-3 жирных кислот и повышенное потребление ω-6 жирных кислот были связаны с атопическим дерматитом [201, 202]. Эпидемиологические исследования продемонстрировали связь атопического дерматита (и астмы) с маргарином, рыбой, ω-6 полиненасыщенной жирной кислотой (ПНЖК) и ω-3 ПНЖК [202]. Тем не менее, необходимы дальнейшие исследования, чтобы доказать убедительный эффект диетических манипуляций на снижение атопических заболеваний (и астмы), поскольку предыдущие исследования не смогли этого сделать [202, 203].

6. Псориаз

6.1. Патофизиология псориаза

Псориаз - это иммуноопосредованное воспалительное заболевание (IMID) и одно из самых распространенных хронических кожных заболеваний (0,1–12%) в мире [204]. Он характеризуется красными, чешуйчатыми и утолщенными кожными поражениями, которые могут возникать на любом участке тела [205]. Это многофакторное заболевание, в котором тесно взаимосвязаны генетическая предрасположенность, образ жизни и окружающая среда [205-209]. Сообщается о множестве сопутствующих заболеваний, что позволяет предположить, что псориаз является системным заболеванием, а не просто кожным заболеванием [210, 211]. Точно так же стресс считается важным пусковым механизмом и решающим фактором обострения [212, 213]. В первую очередь он рассматривается как Th17-заболевание с основной ролью IL-23/IL-17-опосредованного воспаления, где фактор некроза опухоли (TNF) усиливает петлю воспалительной обратной связи [214]. Следовательно, псориаз средней и тяжелой степени лечат терапевтическими антителами, называемыми биологическими препаратами, которые нацелены на эти цитокины, включая TNF, IL-17, IL-23 и IL-12/23. Эти препараты также произвели революцию в терапевтическом ландшафте связанных IMIDs, таких как гнойный гидраденит (HS), ревматоидный артрит (РА) и ВЗК (болезнь Крона (БК) и язвенный колит (ЯК)). Интересно, что псориаз также характеризуется сигнатурой интерферона I типа (IFN) в пораженной коже, включая повышенную экспрессию генов IFN-стимулированного элемента ответа (IFN-ISRE) [215,216,217]. Поскольку у псориаза нет ясной причины, он не считается классическим аутоиммунным заболеванием. Тем не менее, антимикробный пептид LL-37 обнаруживается в комплексе с ДНК на повышенных уровнях в пораженной коже и является мишенью для аутоантител в подформе артрита псориаза [218]. Однако наличие специфических цитокиновых профилей при некоторых заболеваниях, связанных со специфическими антимикробными реакциями, заставляет предположить роль микробиома в таком заболевании, как псориаз, который, например, включает противовирусный ответ (т.е. IFN типа I).

6.2. Микробиом кожи при псориазе

Псориатический микробиом кожи был описан в нескольких исследованиях [84,85,86,87] и в основном характеризуется относительно более высокой численностью видов Staphylococcus и Streptococcus. Различные исследования часто показывают разные результаты: одни исследования сообщают об уменьшении микробного разнообразия, тогда как другие описывают увеличение разнообразия. Yerushalmi et al. провели систематический обзор микробных исследований при псориатическом заболевании и сообщили об общем снижении α-разнообразия: более высоком и низком относительном количестве Firmicutes и Actinobacteria, соответственно, по сравнению со здоровым контролем [88]. На уровне рода результаты менее последовательны в соответствии с систематическим обзором: Corynebacterium, Staphylococcus и Streptococcus, как сообщается, в большей степени присутствуют в пораженной коже, тогда как наблюдается снижение Cutibacterium [88]. Это несоответствие предположительно связано с разнообразием дизайна исследований и аналитической методологией [219]. При псориазе меньшее количество S. epidermidis и C. acnes может способствовать увеличению колонизации S. aureus [87]. Действительно, было обнаружено, что колонизация S. aureus стимулирует поляризацию Th17 у мышей, предполагая, что S. aureus запускает IL-17-опосредованное воспаление кожи [87].

Клиническая разновидность псориаза, называемая каплевидным псориазом, обычно вызывается стрептококковой инфекцией горла и обычно развивается в вульгарную (бляшечную) форму. Люди с вульгарным псориазом также сообщают об обострении тяжести заболевания после тонзиллита. Псориаз, связанный с тонзиллитом, можно контролировать с помощью тонзиллэктомии [220, 221]. Было обнаружено, что генотип HLA-C* 06:02, хорошо известный связанный с псориазом однонуклеотидный полиморфизм (SNP), связан с хроническим и рецидивирующим стрептококковым тонзиллитом [222].

Также было исследовано влияние антипсориазных препаратов на микробиом кожи. У больных псориазом, получавших узкополосную УФ-светотерапию, наблюдалось снижение присутствия Firmicutes, Staphylococcus, Finegoldia, Anaerococcus, Peptoniphilus, Gardnerella, Prevotella и Clostridium spp. в очагах после лечения [223]. Традиционные и биологические системные методы лечения (например, циклоспорин А, ретиноевая кислота, фумараты, метотрексат, адалимумаб и устекинумаб) приводили к изменению соотношения актинобактерий к фирмикутам, причем наибольший эффект оказывали биологические препараты [224].

Характеристики вирусного микробиома при псориазе не изучались так широко, как его бактериальный аналог. Интересно, что наличие сигнатуры IFN типа I при псориазе предполагает противовирусный ответ. Описаны триггеры вирусных инфекций, хотя доказательства остаются ограниченными [225, 226].

6.3. Микробиом кишечника и влияние диеты при псориазе

Люди с псориазом имеют повышенный риск развития кишечных иммунных расстройств, таких как ВЗК и целиакия [118,119,227]. Точный механизм не совсем понятен, и хотя многие провоспалительные цитокины играют схожую роль в IMIDs, реакции на лечение могут полностью отличаться: блокада IL-17 полезна при псориазе, но довольно вредна при ВЗК [228, 229]. Проблемы целостности при псориазе обнаруживаются не только на коже, но и на кишечном уровне. Структурные аберрации в виде уменьшения поверхности тощей кишки наблюдались у пациентов с псориазом по сравнению со здоровыми людьми из контрольной группы [230]. Сообщалось также о других аберрациях, включая кишечную инфильтрацию лимфоцитов. Непереносимость лактозы значительно чаще встречается при псориазе и даже связана с тяжестью псориаза [227]. Потеря целостности кишечника была зарегистрирована при псориазе на основе 51Cr-меченного теста абсорбции этилендиаминтетрауксусной кислоты (ЭДТА) [231], а в последнее время - из-за повышения уровня барьерных белков, таких как клаудин-3 и кишечный белок, связывающий жирные кислоты (I-FABP) в сыворотке крови [232]. Были обнаружены более высокие уровни кальпротектина в кале, которые коррелировали с тяжестью заболевания [233], и особенно повышались при воспалении суставов [233]. Исследования показали наличие рибосомальной ДНК в периферической крови больных псориазом, в том числе ДНК Streptococcus и Staphylococcus spp. [234 235]. У мышей воспаление кишечника приводило к псориазоподобному воспалению кожи, вызванному имиквимодом [116].

В ряде исследований изучали микробиом кишечника пациентов с псориазом, которые показали различия в β-разнообразии (таблица 2). В двух исследованиях сообщалось о более низком относительном количестве Bacteroidetes и более высоком уровне Firmicutes у пациентов с псориазом по сравнению со здоровым контролем [115]. Микробиом кишечника также был исследован в ответ на лечение против псориаза: секукинумаб, ингибитор IL-17, оказал большее влияние на микробиом кишечника по сравнению с устекинумабом, ингибитором IL-12/23-p40. В частности, относительное количество Proteobacteria, Pseudomonadaceae, Enterobacteriaceae и Pseudomonadales увеличилось в ответ на секукинумаб, тогда как Bacteroidetes и Firmicutes снизилось [120]. Эти данные предполагают связь между псориазом и здоровьем кишечника.

Образ жизни имеет большое значение при псориазе: курение и алкоголь связаны с обострением кожных повреждений и даже неоптимальным ответом на лечение, тогда как ожирение является независимым фактором риска развития псориаза [236]. Здоровый вес связан с положительными эффектами: высокожировая диета (HFD) связана с обострением псориаза, тогда как снижение веса положительно сказывается на тяжести псориаза [237 238 239]. Ответ на лечение также может зависеть от приема пищи, поскольку было показано, что очень низкокалорийная кетогенная диета улучшает реакцию у пациентов с рецидивом псориаза [237, 240]. Прерывистое голодание также оказывает положительное влияние на псориаз средней и тяжелой степени [241]. Действительно, дисбактериоз кишечника у пациентов с псориазом был мишенью для пробиотиков [242]. Смесь штаммов была протестирована на псориаз и оказалась полезной в течение 6 месяцев после вмешательства с меньшим количеством рецидивов в группе, получавшей смесь пробиотиков [243].

Недавно пероральное производное одного штамма Prevotella histicola было протестировано на псориаз. В мышиной модели имиквимода было обнаружено, что он эффективен, что было подтверждено в испытании фазы 1b (многократная восходящая доза)на людях, однако результаты еще не опубликованы [122,244].

7. Гнойный гидраденит (HS).

7.1. Патофизиология HS

Другое хроническое кожное иммуноопосредованное воспалительное заболевание - это гнойный гидраденит с глобальной распространенностью 0,3% [245]. HS характеризуется окклюзией апокринных желез, хотя он также широко известен как acne inversa (инверсные угри), так как возникает в инверсных (обратных) областях, таких как подмышечные впадины, инфрамаммарные области, пах, а также генитальные и перианальные области. Обычно он включает повторяющиеся, дренирующие и воспаленные поражения, которые являются болезненными и обезображивающими. Поражения состоят из хронических подкожных синусовых путей, кожных свищей или рубцов. Хотя этиология HS остается не совсем понятной, исследования сообщают о нарушении регуляции воспалительных цитокинов и окклюзии фолликулов. TNF считается ключевым цитокином, управляющим воспалительной петлей с помощью VEGF, IL-8 и IL-1β, в то время как биопсия кожи показывает повышенное соотношение клеток Th17 по сравнению с Treg-клетками [246, 247]. Было обнаружено, что использование адалимумаба, антагониста против TNF, эффективно при лечении HS и нормализации популяции Th17/Treg. Это многофакторное заболевание, при котором образ жизни играет важную роль, включая усугубляющие последствия курения и ожирения. Остается не совсем понятным, каков точный основной механизм HS, и терапевтические вмешательства, в дополнение к анти-TNF, включают лазерную эпиляцию и антибиотики, но лечения не существует.

7.2. Микробиом кожи при HS

Поражения HS проявляются бактериальными инфекциями, которые клинически считаются вторичными. Тем не менее, поражения демонстрируют отчетливый кожный микробиом в пораженной и не поврежденной коже HS по сравнению со здоровым контролем. Более конкретно, анаэробные виды были обнаружены в поражениях, например Prevotella и Porphyromonas, тогда как аэробные комменсалы были уменьшены. Интересно, что HS-микробиом может иметь клиническое значение, т.к. как было обнаружено, что Fusobacterium и Parvimonas spp. коррелируют с тяжестью заболевания [89]. Кроме того, дрожжи Saccharomyces cerevisiae и один из их компонентов стенки, маннаны, также могут играть роль в HS: антитела против Saccharomyces cerevisiae (ASCAs) были обнаружены в сыворотке HS и специфически присутствуют по сравнению с psoriasis vulgaris и здоровыми контролями, подчеркивая их важность в качестве биомаркера [90]. Assan et al. даже сообщили об их значительном повышении в тяжелых случаях (стадия Херли III), что указывает на прогностический маркер тяжести заболевания [90].

7.3. Микробиом кишечника и влияние диеты на HS

Основная связь с кишечником основана на повышенном риске развития болезни Крона (БК) и язвенного колита (ЯК): на основе систематического обзора обычно обнаруживается двукратное отношение шансов [248]. Более того, оба заболевания реагируют на лечение анти-TNF, что предполагает схожие воспалительные патомеханизмы. Особенно интересно присутствие перианальных свищей при БК, и молекулярные исследования свищей HS и БК показали, что CD161⁺ Т-лимфоциты обогащены этими поражениями, которые могут дифференцироваться в патогенные Th17-клетки [249]. Интересно, что присутствие ASCAs в HS может быть связано с несколькими кишечными расстройствами, такими как болезнь Крона и целиакия, где ASCAs также распространены. Положительность по ASCAs предполагает системный ответ на олигоманнозидные эпитопы дрожжей. Такие наблюдения предполагают, что системная толерантность к микробным антигенам может проявляться при тканеспецифических проявлениях, включая кожные (HS) и кишечные (болезнь Крона и целиакия) [250]. При HS несколько факторов образа жизни, таких как курение, алкоголь и ожирение, считаются обостряющими. В частности, прекращение курения было связано со значительным улучшением поражений HS [251, 252].

Основываясь на тесной связи с болезнью Крона, диетические вмешательства были предложены в качестве клинических вмешательств при HS. Однако, что более важно, ожирение также является известным независимым фактором риска HS, и потеря веса по крайней мере на 15% была связана с уменьшением тяжести заболевания [253]. Дисбаланс микробиома кишечника был связан с диетами с высоким содержанием жиров, включая увеличение количества Firmicutes и уменьшение количества Bacteroidetes. Как бактериальный микробиом кишечника, связанный с HS, реагирует на диету с низким содержанием жиров, еще предстоит выяснить. Избегание продуктов, содержащих дрожжи S. cerevisiae или продуктов, приготовленных с их использованием, привело к многообещающим долгосрочным результатам при HS, включая уменьшение воспаления и улучшение клинического ответа на (хирургическое) лечение [254]. Хотя для лечения HS предлагаются другие диеты «избегания», рандомизированные контролируемые испытания не дают убедительных доказательств в отношении HS [255].

8. Розацеа

8.1. Патофизиология розацеа

Розацеа - это хронический воспалительный дерматоз, характеризующийся различными поражениями кожи, преимущественно на лице, включая эритему, папулопустулы, телеангиэктазии и/или поражение глаз, который поражает до 15% европейского населения со светлой, чувствительной к солнцу кожей (фототипы кожи I и II). [256 257 258]. Хотя патофизиология розацеа остается неясной, предполагается, что нейрососудистая дисрегуляция, нарушение иммунитета, внешние факторы и генетическая наследственность играют важную роль в прогрессировании заболевания [92]. У пациентов с розацеа сохраняется дисрегулируемая врожденная иммунная система, которая вызывает аномальное высвобождение воспалительных цитокинов и ответ AMPs. Экспрессия кателицидина значительно увеличивается в эпидермисе кожи, пораженной розацеа, по сравнению с нормальной кожей [259, 260]. В зернистых или ороговевших слоях нормальной кожи кателицидин отсутствует на ранней стадии, тогда как его экспрессия в значительной степени индуцируется ранением или инфекцией [261]. LL-37 является наиболее часто встречающимся пептидом кателицидина у пациентов с розацеа [260]. Уровни Toll-подобного рецептора 2 (TLR2) повышены у пациентов с розацеа и стимулируют KLK5 [262]. Кроме того, определенные типы кателицидинов стимулируют и контролируют хемотаксис лейкоцитов, вазодилатацию, ангиогенез и экспрессию белков внеклеточного матрикса [263, 264, 265]. Нейрогенное воспаление также может играть важную роль в патогенезе розацеа. Различные триггеры розацеа, включая тепловые и диетические факторы, могут активировать и регулировать транзиторные рецепторные потенциальные ионные каналы (TRP-каналы) ваниллоидного типа (TRPV), которые экспрессируются сенсорными нервами, а также кератиноцитами [266]. TRP-каналы могут быть мишенями для пациентов с розацеа, поскольку они играют роль в воспалении, восприятии боли и вазорегуляции [262, 266].

8.2. Микробиом кожи при розацеа

Кожа больных розацеа регулярно содержит чрезмерный рост комменсальных кожных микроорганизмов. Выявлены более высокие концентрации Demodex folliculorum, которые обычно обитают в сальных железах. Сообщалось, что плотность клещей D. folliculorum достигает 10,8/см² у пациентов с розацеа по сравнению с 0,7/см² в контроле [91]. TLR2 активируется компонентами клеточной мембраны клеща Demodex, что запускает активность KLK5 [267]. Использование перметрина против D. folliculorum уменьшило численность клещей; однако повреждения кожи не зажили [268]. По этой причине исследователи предложили бактерии в качестве возбудителя воспалительных реакций при розацеа, а также исследовали роль Bacillus oleronius и Staphylococcus epidermidis [262, 267, 269, 270]. В исследовании Woo et al. было проанализировано влияние пероральных антибиотиков на состав и разнообразие микробиома кожи у пациентов с розацеа. Преобладающим видом является Staphylococcus epidermidis, кожный комменсал, за которым следует C. acnes. Тяжесть розацеа возрастала с возрастом, а относительное обилие C. acnes уменьшалось, тогда как относительное обилие Snodgrassella alvi увеличивалось. Geobacillus и Gordonia были достоверно связаны с тяжестью розацеа [271]. Применение местного метронидазола (1% крем) не изменило состав микробиоты кожи [272]. Zaidi et al. описали, что пероральный доксициклин (100 мг в течение 6 недель) не влиял на α-разнообразие, но продемонстрировал увеличение относительной численности Weissella confusa [273]. Напротив, Woo et al. сообщили об уменьшении W. confusa [271]. Таким образом, необходимы дальнейшие исследования для оценки влияния пероральных антибиотиков на состав микробиома кожи.

8.3. Микробиом кишечника и влияние диеты при розацеа

Была высказана гипотеза о связи между микробным дисбиозом кишечника и розацеа, поскольку у пациентов с розацеа существует повышенный риск желудочно-кишечных расстройств [274]. В частности, с этим заболеванием связана инфекция Helicobacter pylori (HPI) [123]. Распространенность избыточного бактериального роста в тонком кишечнике (СИБР) увеличивается у пациентов с розацеа. Исключение СИБР привело к значительному уменьшению кожных повреждений [124]. Популяционное когортное исследование с участием 50 000 датских пациентов с розацеа позволило выявить более высокую распространенность целиакии, БК, ЯК, HPI, СИБР и синдрома раздраженного кишечника (СРК) среди пациентов с розацеа по сравнению с контрольными группами [274,275]. Однако отсутствуют комплексные исследования, описывающие роль дисбактериоза кишечника при розацеа. Недавнее корейское исследование обнаружило связь между несколькими энтеральными микробиотами и розацеа в группе из 12 женщин с розацеа [125]. Обилие энтеральной микробиоты было одинаковым между пациентами с розацеа и контрольной группой без розацеа, но различались по составу. Сообщалось о более высокой численности Acidaminococcus и Megasphaera и более низкой численности Peptococcaceae и Methanobrevibacter [125]. Исследование Chen et al. продемонстрировало снижение фекального микробного богатства у пациентов с розацеа, а также отчетливое фекальное микробное сообщество. Измененный микробный состав может быть связан с метаболизмом серы, кобаламином и транспортом углеводов [276]. Микробиом может быть важной терапевтической мишенью. Важно отметить, что состав кишечного микробиома человека сильно различается. Эту изменчивость можно объяснить несколькими причинами, включая генетику, воздействие окружающей среды, гигиену, географию, этническую принадлежность и т.д. [277].

Обострения розацеа часто связаны с диетическими факторами, которые в т.ч. можно разделить на связанные с жарой, алкоголем, капсаицином и циннамальдегидом [278]. Есть несколько предложенных механизмов действия (MOA); один из них - через активацию TRP-каналов [279], второй - происходит через соединение кишечника с кожей [274].

9. Перхоть и себорейный дерматит.

9.1. Патофизиология перхоти и себорейного дерматита

Перхоть - это кожное заболевание, которое в основном поражает кожу головы, вызывая шелушение и зуд. Она встречается у 30–50% населения мира, причем мужчины, как правило, страдают больше, чем женщины [280 281]. Тяжелые формы перхоти включают воспаление кожи и известны как себорейный дерматит. Себорейный дерматит - хронический воспалительный дерматоз с рецидивирующим характером, и его патофизиология очень похожа на патофизиологию перхоти [282]. Точные причины этих состояний остаются неизвестными. Однако в прогрессирование кожных заболеваний вовлечены несколько факторов, включая уровень кожного сала, иммунный ответ, стресс, экологические и гормональные изменения, а также индивидуальная чувствительность [283]. Более того, себорейный дерматит может быть вызван воспалительным иммунным ответом на Malassezia spp. [284]. Обычно его лечат шампунями от перхоти, содержащими антибактериальные и противогрибковые средства.

9.2. Микробиом кожи при перхоти и себорейном дерматите

Перхоть и себорейный дерматит обычно связаны с грибковым компонентом. Malassezia spp. являются липофильными и доминирующими грибами, колонизирующими кожу головы человека, и представляют собой наиболее распространенные виды дрожжевых грибов микобиома кожи [280]. Malassezia restricta, Malassezia furfur и Malassezia globosa являются наиболее многочисленными видами рода Malassezia. Воспалительная реакция на избыточный рост Malassezia spp. на коже была связана с себорейным дерматитом [93]. Считается, что Malassezia spp. вызывают перепроизводство олеиновой кислоты, которая нарушает работу клеток рогового слоя и вызывает воспалительную реакцию кожи головы [93]. Это приводит к раздражению свободных жирных кислот и других метаболитов, что может привести к увеличению секреции сальных желез на коже головы, что, в свою очередь, приводит к воспалительной реакции, которая приводит к изменениям кожи [285]. Перхоть и себорейный дерматит возникают только на участках кожи с высоким содержанием кожного сала [93]. Предпочтительными участками являются области, богатые сальными железами, такие как лицо, уши, кожа головы и верхняя часть туловища. Пациенты с жирной кожей склонны к развитию себорейного дерматита [94]. Анализ генома M. globosa показал отсутствие синтазы жирных кислот, в то время как многие гены/ферменты липазы и фосфолипазы присутствовали и были активны на коже головы человека [93]. Это объясняет, что дрожжи в значительной степени зависят от внешних (сальных) жирных кислот для выживания. Было также высказано предположение о бактериальном воздействии с дисбалансом среди видов Cutibacterium и Staphylococcus [95,96].

9.3. Микробиом кишечника и влияние диеты на перхоть и себорейный дерматит

Связь между дисбактериозом кишечника и перхотью/себорейным дерматитом была спорной. Некоторые отклонения были обнаружены в слизистой оболочке кишечника больных себорейным дерматитом [286]. Клиническое исследование потребления пробиотиков (штамм Lactobacillus paracasei) выявило значительное улучшение тяжести и симптомов умеренной и сильной перхоти по сравнению с лечением плацебо [126]. Однако влияние состава микробиома кишечника на себорейный дерматит и перхоть еще предстоит выяснить.

Сообщается, что диета вносит важный вклад в производство кожного сала. Было показано, что пищевые липиды, потребление глюкозы и ацетат влияют на активность сальных желез [287]. Потребление сахара часто выше у пациентов с себорейным дерматитом по сравнению со здоровыми контрольными группами [288]. Ограничение калорийности связано с уменьшением выработки кожного сала [289]. Повышенный уровень витамина А в крови также был связан с уменьшением выработки кожного сала [290]. Пациентам с перхотью часто рекомендуют избегать сахара, животных жиров и жирных продуктов питания и вместо этого потреблять больше овощей, фруктов на водной основе, семян, рыбы, биотина и др. витаминов группы В, хотя убедительных доказательств таких рекомендаций не найдено [291].

10. Алопеция (облысение)

10.1. Патофизиология алопеции

Очаговая алопеция - это кожное заболевание с распространенностью 2%, которое клинически характеризуется небольшими участками выпадения волос на коже черепа и/или по всему телу [292]. Патофизиология все еще неясна, но есть убедительные доказательства того, что аутоиммунные реакции вызывают воспаление на участке волосяного фолликула. Исследования показывают, что различные клетки врожденной и адаптивной иммунной системы связаны с очаговой алопецией. Th-клетки, цитотоксические Т-клетки, естественные клетки-киллеры и дендритные клетки (DCs) присутствуют в волосяном фолликуле во время фазы анагена (роста) волос. Аутоиммунные ответы этих клеток вызывают выработку цитокинов, таких как IFN-γ и TNF-α, что приводит к коллапсу волосяного фолликула [293]. Факторы, вызывающие этот иммунный ответ, остаются неизвестными. Однако есть некоторые свидетельства того, что генетическая предрасположенность, несколько факторов окружающей среды и даже, возможно, микробиом кожи также могут иметь некоторое влияние на заболевание [294].

10.2. Микробиом кожи при облысении

Микробиом кожи головы в основном состоит из коринебактерий, кожных пропионибактерий и стафилококковых [99]. Небольшая часть микробиома кожи головы также состоит из грибов, наиболее важным из которых является Malassezia restricta. Эти микроорганизмы имеют симбиотические отношения на здоровой коже головы, а дисбактериоз может вызывать патологические состояния. Более высокое содержание патогенных таксонов в волосяном фолликуле может привести к инфекциям и может способствовать провоспалительному состоянию кожи головы [295]. Анализ микробиома кожи головы пациентов с очаговой алопецией показал увеличение C. acnes в сочетании с уменьшением S. epidermidis [99]. Нарушение баланса Cutibacterium / Staphylococcus spp. потенциально может играть роль в очаговой алопеции [99]. Также постулируется увеличение числа цитомегаловирусов и грибков Alternaria при очаговой алопеции [97,98]. Тем не менее, данные о микробиоме кожи при таком состоянии кожи головы остаются скудными.

10.3. Микробиом кишечника и влияние диеты при облысении

Была рассмотрена связь между дисбактериозом кишечника и очаговой алопецией. Гены, относящиеся к очаговой алопеции, также могут влиять на колонизацию кишечника микроорганизмами, которые вызывают ответ Th1, который приводит к продукции IFN-γ, в виде сигналов IFN-γ через путь JAK-STAT [293]. Индукция этого пути может вызвать ненормальный рост клеток волосяных фолликулов и даже привести к выпадению волос. Кроме того, дисбактериоз микробиома кишечника провоцирует другие заболевания, манипулируя активностью Т-клеток вблизи и на расстоянии от места индукции [296]. Отчет о клиническом случае показал рост волос у двух пациентов с очаговой алопецией, которым была проведена трансплантация фекальной микробиоты (FMT) [128]. Это также подтверждает гипотезу о потенциальной роли микробиома кишечника в патофизиологии очаговой алопеции. Некоторые кишечные бактериальные различия были выявлены у пациентов с очаговой алопецией без существенных различий [127]. На основании ограниченных исследований, найденных в литературе, четкая связь между дисбактериозом кишечника и очаговой алопецией еще не установлена.

Дефицит питательных веществ может повлиять на рост и структуру волос. Дефицит металлов, таких как железо и цинк, может вызвать выпадение волос. Низкий уровень ферритина и цинка в сыворотке чаще встречается у пациентов с очаговой алопецией. Недостаток витаминов также может привести к выпадению волос. Доказано, что дефицит ниацина и биотина вызывает очаговую алопецию. Витамин D участвует в циклическом движении волосяных фолликулов, а витамин А активирует стволовые клетки волосяных фолликулов [297]. Эти недостатки связаны с выпадением волос и/или очаговой алопецией; однако имеется ограниченная информация о влиянии приема пищевых добавок и его связи с выпадением волос и очаговой алопецией [297]. Кроме того, некоторые изменения диеты могут также способствовать росту волос у пациентов с очаговой алопецией [298]. Безглютеновая диета стимулировала рост волос у пациентов, страдающих целиакией [298]. Люди, соблюдающие восточную диету на основе сои, имеют пониженный риск очаговой алопеции, менее 1% вместо глобального риска +/– 2% [293]. Средиземноморская диета, богатая сырыми овощами и свежими травами, или диета с высоким содержанием белка - это потенциальное лечение алопеции [298]. Однако влияние пищевого ограничения в качестве лечения алопеции требует дальнейшего изучения.

11. Рак кожи.

11.1. Патофизиология рака кожи

Рак кожи является распространенным злокачественным новообразованием и может быть разделен на две категории: инвазивная меланома, при которой меланоциты бесконтрольно делятся, и немеланомный рак кожи (NMSC). Последний охватывает опухоли кератиноцитарного происхождения, такие как базальноклеточная карцинома (BCC) и плоскоклеточная карцинома (SCC) [299]. Существует множество факторов риска, которые могут привести к меланоме и NMSC, включая конституциональную предрасположенность, иммуносупрессивный статус и воздействие факторов риска окружающей среды, таких как ультрафиолетовое излучение [300]. Кроме того, актинический кератоз и болезнь Боуэна также могут приводить к SCC [301]. В течение последних десятилетий иммунология, включающая кожные компоненты, была лучше понята с помощью механизмов иммуносохранения и системы иммуноредактирования. Иммуногенность опухолевых клеток изменяется за счет измененной экспрессии (опухоль-ассоциированных) антигенов, таких как снижение экспрессии MHC-1, что приводит к развитию злокачественности [302].

11.2. Микробиом кожи при раке кожи

Воздействие вирусов и УФ-излучения на рак кожи уже подробно изучено. Недавно было обнаружено меньшее количество случаев рака кожи у стерильных (безмикробных) крыс. В результате предполагается, что дисбиотическая микробиота кожи может привести к развитию нескольких видов рака кожи. Однако остается неясным, вызывают ли опухолевые клетки или микробный дисбиоз прогрессирование заболевания [303]. В ряде исследований изучалась связь между несколькими видами рака кожи и дисбиозом бактериального микробиома кожи при воспалительных заболеваниях, связанных с Th17, таких как псориаз и угри [103]. Более того, SCC и актинический кератоз недавно также были связаны с увеличением количества определенных штаммов S. aureus в сочетании с уменьшением количества комменсалов кожи [100]. Cheng et al. связывают последнее с развитием BCC [101]. Кроме того, образцы меланомы показали повышенные уровни родов Fusobacterium и Trueperella, согласно недавнему исследованию Mrázek et al. [102]. Более того, увеличение количества полиомавируса клеток Меркеля (MCPyV), вируса, который считается постоянным резидентом кожи, может привести к клеточной карциноме Меркеля (MCC) [103]. С другой стороны, на доклинических моделях было показано, что определенные штаммы S. epidermidis избирательно ингибируют пролиферацию опухолевых клеточных линий, защищая прогрессирование UVB-индуцированных папиллом кожи на доклинических моделях [304]. S. epidermidis продуцирует 6-N-гидроксиаминопурин, который мешает Streptococcus синтезировать ДНК-полимеразу, не препятствуя росту первичных кератиноцитов [303]. Защитные активные формы кислорода (АФК) уменьшаются при актиническом кератозе и BCCs [165,305]. Это показывает, что кожные комменсалы, такие как C. acnes и S. epidermidis, могут защищать хозяина от повреждения ДНК, вызванного ультрафиолетом. Кроме того, предлагается лечение местными пробиотиками для снижения риска рака кожи из-за усиления иммунного надзора и уменьшения хронического воспаления. Фактически, местные пробиотики могут изменять микросреду опухоли, изменяя иммунные ответы, что может привести к терапевтическим эффектам [103]. Тем не менее, необходимы дополнительные исследования, чтобы полностью понять роль микробиоты кожи в развитии рака кожи.

11.3. Микробиом кишечника и влияние диеты на рак кожи

Больные раком также часто подвергаются дисбиотической микробиоте кишечника из-за лечения, влияющего на состав и иммунитет этой микробиоты [306]. Хотя связь между этим дисбактериозом и раком кожи в частности остается неясной, связь с раком в целом уже исследована в ограниченной степени. Например, колоректальный рак (CRC) связан с увеличением Bacteroides fragilis в моделях на мышах. Кроме того, измененный микробиом кишечника приводит к повышенному риску развития CRC [129]. Более того, Guo et al. обнаружили связь между Helicobacter pylori и повышенным риском рака поджелудочной железы [130]. Это может быть следствием нарушения микробиома кишечника, описанного при заболеваниях, связанных с Helicobacter [131]. Однако необходимы дополнительные исследования, чтобы изучить корреляцию между дисбактериозом кишечника и раком кожи. Наконец, неясно, является ли развитие опухоли вторичным по отношению к бактериальному дисбиозу.

12. Заживление ран

12.1. Патофизиология ран

Заживление кожных ран является очень сложным и организованным процессом и состоит из перекрывающихся фаз острого заживления [307]. Множественные типы клеток, в первую очередь эпидермальные кератиноциты, нейтрофилы и макрофаги, вовлечены в этот процесс и взаимодействуют с постоянной комменсальной микробиотой. Последняя может колонизировать раны и может стимулировать заживление ран, поддерживая врожденную иммунную систему. Впоследствии кератиноциты расширяются и мигрируют, фибробласты мигрируют и накапливают внеклеточный матрикс (ЕСМ), и в фазе пролиферации происходит ангиогенез. В фазе ремоделирования ECM восстанавливается, появляются рубцы и восстанавливается эпидермальный кожный барьер [307]. Когда одна из этих фаз нарушена, эпителиальный барьер не заживает должным образом, и рана становится хронической. Нарушение заживления ран является серьезной проблемой для системы здравоохранения, поскольку от него страдают примерно от 1% до 2% населения в развитых странах [308,309]. Распространенность хронических ран выше у пожилых людей с сопутствующими патологиями, включая сахарный диабет, сосудистые заболевания и ожирение [310]. Клеточные программы, восстанавливающие кожный барьер, не работают должным образом при хронических ранах [307,311,312]. Нарушение заживления ран характеризуется ускоренной пролиферацией кератиноцитов, нарушением миграции и фиброзом. Кроме того, затрудняются некоторые процессы, такие как ангиогенез, ремоделирование ЕСМ и индукция стволовых клеток. Хронические раны также постоянно воспалялись, что было продемонстрировано несколькими исследованиями [307,313,314,315,316,317]. Однако основные клеточные и молекулярные механизмы нарушения заживления ран до сих пор полностью не изучены. Тем более что роль кожного микробиома в нарушении заживления ран и применении антимикробных препаратов до сих пор остается под вопросом [312].

12.2. Микробиом кожи раны

Раны предоставляют микробиоте идеальную возможность получить доступ к подлежащим тканям и создать идеальные условия для колонизации и роста [318, 319]. Считается, что комменсальная микробиота полезна для процесса заживления ран. Она необходима для регулирования врожденной иммунной системы кожи, поскольку стимулирует выработку антимикробных молекул, обеспечивающих защиту от внутриклеточных патогенов [318, 320, 321]. Кератиноциты являются эффективными убийцами внутриклеточных бактерий перфорин-2-зависимым образом [322]. Комменсальные бактерии кожи, такие как S. epidermidis, способны регулировать гамма-дельта (γδ) Т-клетки и индуцировать экспрессию перфорина-2 (Р-2). Внутриклеточные S. aureus разрушались клетками кожи в результате повышенной экспрессии P-2, которую индуцировал S. epidermidis [323]. Кроме того, некоторые штаммы S. epidermidis продуцируют следовые амины, которые ускоряют заживление ран у мышей [324]. Нарушение нормальной микробиоты кожи может способствовать нарушению закрытия раны и хронической раневой патологии. Исследования микробиома ран показывают, что 21 семейство бактерий составляет большую часть микробиоты, колонизирующей хронические раны [325, 326]. Метициллин-резистентный S. aureus (MRSA) - один из наиболее распространенных патогенов, колонизирующих раны [104]. Точно так же бактерии, образующие биопленку, связаны с замедленным заживлением ран [326]. Пробиотики, а также ферментированные продукты были протестированы для противодействия пагубному воздействию микробов, колонизирующих раны [104,105].

12.3. Микробиом кишечника и влияние диеты на заживление ран

Изменения в комменсальном микробиоме кожи могут способствовать образованию хронических ран. Недавние исследования на животных моделях показывают, что пробиотики могут препятствовать заживлению незаживающих ран и вылечивать их. Экстракты кефира в топических гелях улучшили эпителизацию и выработку коллагена при ожоговых травмах у крыс по сравнению с контрольной группой, получавшей сульфадиазин серебра [327]. Введение пероральных пробиотиков мышам, пораженным ультрафиолетом, модулировало количество иммунных клеток в коже, а также уровни IL-10, что свидетельствует об иммуномодулирующем потенциале пробиотиков в тканях кожи [46]. Добавление молочнокислых бактерий в питьевую воду стимулировало процесс заживления у мышей по сравнению с контрольной группой. Кроме того, пробиотический штамм Lactobacillus reuteri улучшал заживление ран, стимулируя окситоцин, который индуцировал CD4⁺ Foxp3⁺ CD25⁺ Treg-лимфоциты, которые обладают способностью к заживлению ран [328]. Эти данные подтверждают мнение о том, что Treg-клетки могут модулировать иммунную систему за пределами кишечника.

13. Выводы

Кожные заболевания, обсуждаемые в этой рукописи, являются результатом сложного взаимодействия между генетической предрасположенностью, образом жизни и иммунной системой. В частности, последняя находится в постоянном взаимодействии с нервной и эндокринной системами. Эти взаимодействия позволяют микробиоте играть ключевую роль, особенно в таких органах, как кожа и кишечник, которые насыщены иммунорегуляторами и микробиотой. Кроме того, такие наблюдения, как профилактика атопического дерматита с помощью пробиотиков и повышенная распространенность кишечных сопутствующих заболеваний при хронических кожных заболеваниях, позволяют предположить, что кожные заболевания могут быть связаны с желудочно-кишечной системой. Основная гипотеза основана на здоровье кишечника, которое определяется диетическими факторами, опосредовано кишечным микробиомом и иммунной системой, что приводит к системным эффектам, включая здоровье кожи. Целостность кишечного барьера играет ключевую роль, которая, если ее нарушить, приводит к «дырявому кишечнику» - нарушению кишечного барьера. Однако его существование остается предметом серьезных дискуссий.

Этот микробный дисбиоз кишечника представляет собой интересную область. Пре- и пробиотики, нацеленные на микробиом кишечника, могут использоваться для улучшения здоровья кожи [45]. Мыши, получавшие пробиотики с Lactobacillus reuteri, демонстрировали более блестящий и толстый мех, опосредованный IL-10, а при добавлении очищенных Foxp3⁺ Т-клеток также улучшали покровную систему [329]. В плацебо-контролируемом исследовании на людях здоровые добровольцы получили более низкую трансэпидермальную потерю воды и более низкую чувствительность кожи при потреблении пробиотиков по сравнению с группой плацебо [330]. Интересно, что употребление пробиотиков или живых бактерий, полезных для желудочно-кишечной системы, может предотвратить и лечить различные кожные заболевания, такие как обыкновенные угри, атопический дерматит и псориаз [331-336]. Аналогичные положительные эффекты для здоровья были обнаружены при употреблении пребиотиков и синбиотиков [337, 338]. Однако особые диеты, такие как ограничение калорийности и диеты с низким содержанием жиров, также были связаны с улучшением кишечного эпителиального барьера или улучшением состояния кожи, включая обыкновенные угри, атопический дерматит, псориаз, заживление ран, рак кожи и даже старение кожи [339, 340].

Привлекательность нацеливания на кишечный микробиом посредством пероральной доставки, по–видимому, обратно коррелирует со сложностью нацеливания на ось кишечник-кожа: модуляция кишечного микробиома может привести к системным эффектам, включая кожу и другие органы. Для оценки эффективности лечения, направленного на микробиом, необходимы правильно разработанные клинические испытания. Последние достижения в области технологий секвенирования с коротким и длинным чтением позволяют получить детальное представление о микробных медиаторах кишечника и кожи. Эти технологии должны сопровождаться анализами биомаркеров (например, IgA, кальпротектина и иммунных измерений) для выявления взаимодействия между микробиомом и целостностью кишечного барьера.

Хотя микробиом также включает вирусную микробиоту, мало данных о том, как вирусы влияют на кожные заболевания и здоровье кишечника. Предстоящее секвенирование всего генома должно облегчить наши знания о роли вирусов в системе кишечник – кожа.

Для определения воздействия необходимо определить результаты для здоровья кожи. Метод зачистки (удаления) кожной ленты (Skin tape stripping), который недавно был введен для количественной оценки белков и мРНК, позволит неинвазивным способом отобрать образцы, что менее обременительно для испытуемых. Однако следует учитывать, что снятие кожной ленты дает лишь ограниченную информацию по сравнению с биопсией кожи.

Наконец, протоколы исследования должны учитывать эту сложность: качество регистрации диетических привычек имеет решающее значение и зависит от выбранного метода, такого как показатели исходов, сообщаемые пациентами (например, опросник частоты приема пищи по сравнению с цифровыми приложениями для подсчета калорий и базами данных продуктов питания). Более того, момент отбора проб должен быть тщательно продуман: испытуемые могли голодать в момент отбора проб, пропуская завтраки, по сравнению с теми, кто этого не делал. Кроме того, влияние циркадного ритма должно быть включено в будущие клинические испытания. В современной литературе отсутствуют исследования, сообщающие о влиянии циркадного ритма усвоения пищи. Parkar et al. В своем исследовании рассмотрели текущие данные, которые продемонстрировали влияние изменения режима сна и питания, которое может нарушить циркадную систему хозяина и влияет на микробиом кишечника. Они пришли к выводу, что искажение ритмов микробиома может, по крайней мере, частично быть ответственным за повышенный риск ожирения и метаболического синдрома, связанного с недостаточным сном и циркадными нарушениями [341]. В дополнение к нашему собственному циркадному ритму, микробиота также имеет внутренние часы, регулируемые микробными метаболитами [342, 343, 344]. Предположительно, определенные пищевые компоненты лучше усваиваются в определенные моменты времени в течение дня. Действительно, высокое потребление калорий в вечерние часы связано с увеличением веса, тогда как такое же потребление калорий в утренние часы приводит к поддержанию веса [345].

В заключение следует отметить, что ось кишечник–кожа, играющая центральную роль для нашей микробиоты, представляет собой захватывающую область исследований с перспективными терапевтическими и косметическими приложениями. Анализ взаимодействий между микробиомом и принимающими тканями приведет к лучшему пониманию здоровья и болезней и создаст новые возможности. Необходимость в хорошо спланированных исследованиях является первостепенной и потребует совместной работы мультидисциплинарных групп, отражающих сотрудничество между нашим собственным телом и микробиотой.

Дополнительная информация

• Эффекты и механизмы улучшения состояния кожи, опосредованные пробиотиками
• Функция пробиотиков в профилактике атопического дерматита у детей
• Ось кишечник-кожа и псориаз
• Микробиом кишечника при псориазе и болезни Крона
• Атопический дерматит, микробиота и пробиотики
• Микробиом и кожные заболевания
• Гнойный гидраденит и микробиом
• Роль микробиоты в патофизиологии диабетической язвы стопы (ДЯС)
• Бифидобактерии, экзема и гиперхолестеринемия
• Рыбий жир и пробиотики во время беременности могут снизить риск детской пищевой аллергии и экземы
• Последние достижения в исследовании псориаза, ключ к загадочному отношению к микробиому кишечника
• Изменения микробиома кожи и кишечника при псориазе и псориатическом артрите
• Макро- и микронутриенты, а также пробиотики при лечении псориаза
• Функциональная роль про- и пребиотиков в здоровье и заболевании кожи
• Микробиом кишечника при псориазе: Обновленный обзор
• Пробиотическая антиоксидантная терапия при АКНЕ
• Пробиотическое лечение при атопическом дерматите
• Атопический дерматит, пробиотики и кишечный микробиом
• Синбиотики в профилактике и лечении атопического дерматита
• Питание и псориаз
• Западная диета может привести к псориазу
• Применение пропионовокислых бактерий в косметологии и эстетической медицине
• Рекомендации Всемирной организации по аллергии и Университета Макмастера по профилактике аллергических заболеваний (GLAD-P): Пробиотики

Литература

1. Gallo, R.L. Human skin is the largest epithelial surface for interaction with microbes. J. Investig. Dermatol. 2017, 137, 1213–1214. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
2. Helander, H.F.; Fändriks, L. Surface area of the digestive tract–revisited. Scand. J. Gastroenterol. 2014, 49, 681–689. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
3. Thursby, E.; Juge, N. Introduction to the human gut microbiota. Biochem. J. 2017, 474, 1823–1836. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
4. Williams, R. Benefit and mischief from commensal bacteria. J. Clin. Pathol. 1973, 26, 811. [Google Scholar] [CrossRef]
5. Savage, D.C. Microbial ecology of the gastrointestinal tract. Annu. Rev. Microbiol. 1977, 31, 107–133. [Google Scholar] [CrossRef]
6. Grice, E.A.; Segre, J.A. The skin microbiome. Nat. Rev. Microbiol. 2011, 9, 244–253. [Google Scholar] [CrossRef]
7. Arck, P.; Handjiski, B.; Hagen, E.; Pincus, M.; Bruenahl, C.; Bienenstock, J.; Paus, R. Is there a ‘gut–brain–skin axis’? Exp. Dermatol. 2010, 19, 401–405. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
8. Shah, K.R.; Boland, C.R.; Patel, M.; Thrash, B.; Menter, A. Cutaneous manifestations of gastrointestinal disease: Part I. J. Am. Acad. Dermatol. 2013, 68, 189.e1–189.e21. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
9. Thrash, B.; Patel, M.; Shah, K.R.; Boland, C.R.; Menter, A. Cutaneous manifestations of gastrointestinal disease: Part II. J. Am. Acad. Dermatol. 2013, 68, 211.e1–211.e33. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
10. Gloster, H.M.; Gebauer, L.E.; Mistur, R.L. Cutaneous manifestations of gastrointestinal disease. In Absolute Dermatology Review; Springer: Berlin/Heidelberg, Germany, 2016; pp. 171–179. [Google Scholar]
11. O’Neill, C.A.; Monteleone, G.; McLaughlin, J.T.; Paus, R. The gut-skin axis in health and disease: A paradigm with therapeutic implications. BioEssays 2016, 38, 1167–1176. [Google Scholar] [CrossRef]
12. Shaykhiev, R.; Bals, R. Interactions between epithelial cells and leukocytes in immunity and tissue homeostasis. J. Leukoc. Biol. 2007, 82, 1–15. [Google Scholar] [CrossRef]
13. Bach, J.F. The effect of infections on susceptibility to autoimmune and allergic diseases. N. Engl. J. Med. 2002, 347, 911–920. [Google Scholar] [CrossRef]
14. Madison, K.C. Barrier function of the skin:“la raison d’etre” of the epidermis. J. Investig. Dermatol. 2003, 121, 231–241. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
15. Lange, L.; Huang, Y.; Busk, P.K. Microbial decomposition of keratin in nature—a new hypothesis of industrial relevance. Appl. Microbiol. Biotechnol. 2016, 100, 2083–2096. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
16. Pelaseyed, T.; Bergström, J.H.; Gustafsson, J.K.; Ermund, A.; Birchenough, G.M.; Schütte, A.; van der Post, S.; Svensson, F.; Rodríguez-Piñeiro, A.M.; Nyström, E.E.; et al. The mucus and mucins of the goblet cells and enterocytes provide the first defense line of the gastrointestinal tract and interact with the immune system. Immunol. Rev. 2014, 260, 8–20. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
17. Kim, Y.S.; Ho, S.B. Intestinal goblet cells and mucins in health and disease: Recent insights and progress. Curr. Gastroenterol. Rep. 2010, 12, 319–330. [Google Scholar] [CrossRef]
18. Janeway, C.A., Jr.; Travers, P.; Walport, M.; Shlomchik, M.J. The front line of host defense. In Immunobiology: The Immune System in Health and Disease, 5th ed.; Garland Science: New York, NY, USA, 2001. [Google Scholar]
19. Schmid-Wendtner, M.H.; Korting, H.C. The pH of the skin surface and its impact on the barrier function. Skin Pharmacol. Physiol. 2006, 19, 296–302. [Google Scholar] [CrossRef]
20. Nakatsuji, T.; Kao, M.C.; Zhang, L.; Zouboulis, C.C.; Gallo, R.L.; Huang, C.M. Sebum free fatty acids enhance the innate immune defense of human sebocytes by upregulating β-defensin-2 expression. J. Investig. Dermatol. 2010, 130, 985–994. [Google Scholar] [CrossRef]
21. Dahlhoff, M.; Zouboulis, C.C.; Schneider, M.R. Expression of dermcidin in sebocytes supports a role for sebum in the constitutive innate defense of human skin. J. Dermatol. Sci. 2016, 81, 124–126. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
22. Patricia, J.J.; Dhamoon, A.S. Physiology, Digestion. 2019. Available online: https://europepmc.org/books/nbk544242 (accessed on 2 November 2020).
23. Brown, E.M.; Sadarangani, M.; Finlay, B.B. The role of the immune system in governing host-microbe interactions in the intestine. Nat. Immunol. 2013, 14, 660–667. [Google Scholar] [CrossRef]
24. Spits, H.; Cupedo, T. Innate lymphoid cells: Emerging insights in development, lineage relationships, and function. Annu. Rev. Immunol. 2012, 30, 647–675. [Google Scholar] [CrossRef]
25. Braff, M.H.; Zaiou, M.; Fierer, J.; Nizet, V.; Gallo, R.L. Keratinocyte production of cathelicidin provides direct activity against bacterial skin pathogens. Infect. Immun. 2005, 73, 6771–6781. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
26. Gläser, R.; Harder, J.; Lange, H.; Bartels, J.; Christophers, E.; Schröder, J.M. Antimicrobial psoriasin (S100A7) protects human skin from Escherichia coli infection. Nat. Immunol. 2005, 6, 57–64. [Google Scholar] [CrossRef]
27. Yamasaki, K.; Schauber, J.; Coda, A.; Lin, H.; Dorschner, R.A.; Schechter, N.M.; Bonnart, C.; Descargues, P.; Hovnanian, A.; Gallo, R.L. Kallikrein-mediated proteolysis regulates the antimicrobial effects of cathelicidins in skin. FASEB J. 2006, 20, 2068–2080. [Google Scholar] [CrossRef]
28. Johansson, M.E.; Sjövall, H.; Hansson, G.C. The gastrointestinal mucus system in health and disease. Nat. Rev. Gastroenterol. Hepatol. 2013, 10, 352. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
29. Cheng, H.; Leblond, C. Origin, differentiation and renewal of the four main epithelial cell types in the mouse small intestine I. Columnar cell. Am. J. Anat. 1974, 141, 461–479. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
30. Podolsky, D.K.; Lynch-Devaney, K.; Stow, J.L.; Oates, P.; Murgue, B.; DeBeaumont, M.; Sands, B.E.; Mahida, Y.R. Identification of human intestinal trefoil factor. Goblet cell-specific expression of a peptide targeted for apical secretion. J. Biol. Chem. 1993, 268, 6694–6702. [Google Scholar] [CrossRef]
31. Johansson, M.E.; Larsson, J.M.H.; Hansson, G.C. The two mucus layers of colon are organized by the MUC2 mucin, whereas the outer layer is a legislator of host–microbial interactions. Proc. Natl. Acad. Sci. USA 2011, 108, 4659–4665. [Google Scholar] [CrossRef]
32. Vaishnava, S.; Behrendt, C.L.; Ismail, A.S.; Eckmann, L.; Hooper, L.V. Paneth cells directly sense gut commensals and maintain homeostasis at the intestinal host-microbial interface. Proc. Natl. Acad. Sci. USA 2008, 105, 20858–20863. [Google Scholar] [CrossRef]
33. Qiu, J.; Heller, J.J.; Guo, X.; Zong-ming, E.C.; Fish, K.; Fu, Y.X.; Zhou, L. The aryl hydrocarbon receptor regulates gut immunity through modulation of innate lymphoid cells. Immunity 2012, 36, 92–104. [Google Scholar] [CrossRef]
34. Sonnenberg, G.F.; Monticelli, L.A.; Elloso, M.M.; Fouser, L.A.; Artis, D. CD4+ lymphoid tissue-inducer cells promote innate immunity in the gut. Immunity 2011, 34, 122–134. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
35. Niess, J.H.; Brand, S.; Gu, X.; Landsman, L.; Jung, S.; McCormick, B.A.; Vyas, J.M.; Boes, M.; Ploegh, H.L.; Fox, J.G.; et al. CX3CR1-mediated dendritic cell access to the intestinal lumen and bacterial clearance. Science 2005, 307, 254–258. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
36. Macpherson, A.J.; Uhr, T. Induction of protective IgA by intestinal dendritic cells carrying commensal bacteria. Science 2004, 303, 1662–1665. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
37. Neutra, M.R.; Pringault, E.; Kraehenbuhl, J.P. Antigen sampling across epithelial barriers and induction of mucosal immune responses. Annu. Rev. Immunol. 1996, 14, 275–300. [Google Scholar] [CrossRef]
38. Barker, N. Adult intestinal stem cells: Critical drivers of epithelial homeostasis and regeneration. Nat. Rev. Mol. Cell Biol. 2014, 15, 19–33. [Google Scholar] [CrossRef]
39. Hsieh, E.A.; Chai, C.M.; Benito, O.; Neese, R.A.; Hellerstein, M.K. Dynamics of keratinocytes in vivo using 2H2O labeling: A sensitive marker of epidermal proliferation state. J. Investig. Dermatol. 2004, 123, 530–536. [Google Scholar] [CrossRef]
40. Sekirov, I.; Russell, S.L.; Antunes, L.C.M.; Finlay, B.B. Gut microbiota in health and disease. Physiol. Rev. 2010, 90, 859–904. [Google Scholar] [CrossRef]
41. Capone, K.A.; Dowd, S.E.; Stamatas, G.N.; Nikolovski, J. Diversity of the human skin microbiome early in life. J. Investig. Dermatol. 2011, 131, 2026–2032. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
42. Dzutsev, A.; Goldszmid, R.S.; Viaud, S.; Zitvogel, L.; Trinchieri, G. The role of the microbiota in inflammation, carcinogenesis, and cancer therapy. Eur. J. Immunol. 2015, 45, 17–31. [Google Scholar] [CrossRef]
43. Vlachos, C.; Gaitanis, G.; Katsanos, K.H.; Christodoulou, D.K.; Tsianos, E.; Bassukas, I.D. Psoriasis and inflammatory bowel disease: Links and risks. Psoriasis 2016, 6, 73. [Google Scholar]
44. Clarke, G.; Stilling, R.M.; Kennedy, P.J.; Stanton, C.; Cryan, J.F.; Dinan, T.G. Minireview: Gut microbiota: The neglected endocrine organ. Mol. Endocrinol. 2014, 28, 1221–1238. [Google Scholar] [CrossRef]
45. Chapat, L.; Chemin, K.; Dubois, B.; Bourdet-Sicard, R.; Kaiserlian, D. Lactobacillus casei reduces CD8+ T cell-mediated skin inflammation. Eur. J. Immunol. 2004, 34, 2520–2528. [Google Scholar] [CrossRef]
46. Guéniche, A.; Benyacoub, J.; Buetler, T.M.; Smola, H.; Blum, S. Supplementation with oral probiotic bacteria maintains cutaneous immune homeostasis after UV exposure. Eur. J. Dermatol. 2006, 16, 511–517. [Google Scholar]
47. Benyacoub, J.; Bosco, N.; Blanchard, C.; Demont, A.; Philippe, D.; Castiel-Higounenc, I.; Guéniche, A. Immune modulation property of Lactobacillus paracasei NCC2461 (ST11) strain and impact on skin defences. Benef. Microbes 2014, 5, 129–136. [Google Scholar] [CrossRef]
48. Belkaid, Y.; Tamoutounour, S. The influence of skin microorganisms on cutaneous immunity. Nat. Rev. Immunol. 2016, 16, 353–366. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
49. Johnson, L.R.; Christensen, J.; Jackson, M.J. Physiology of the Gastrointestinal Tract, 2nd ed.; Raven: New York, NY, USA, 1987; pp. 665–693. [Google Scholar]
50. Ipci, K.; Altıntoprak, N.; Muluk, N.B.; Senturk, M.; Cingi, C. The possible mechanisms of the human microbiome in allergic diseases. Eur. Arch. Oto-Rhino 2017, 274, 617–626. [Google Scholar] [CrossRef]
51. LeBlanc, J.G.; Milani, C.; De Giori, G.S.; Sesma, F.; Van Sinderen, D.; Ventura, M. Bacteria as vitamin suppliers to their host: A gut microbiota perspective. Curr. Opin. Biotechnol. 2013, 24, 160–168. [Google Scholar] [CrossRef]
52. Scott, K.P.; Gratz, S.W.; Sheridan, P.O.; Flint, H.J.; Duncan, S.H. The influence of diet on the gut microbiota. Pharmacol. Res. 2013, 69, 52–60. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
53. Yazdanbakhsh, M.; Kremsner, P.G.; Van Ree, R. Allergy, parasites, and hygiene hypothesis. Science 2002, 296, 490–494. [Google Scholar] [CrossRef]
54. Mccall, L.I.; Callewaert, C.; Zhu, Q.; Song, S.J.; Bouslimani, A.; Minich, J.J.; Ernst, M.; Ruiz-Calderon, J.F.; Cavallin, H.; Pereira, H.S.; et al. Home chemical and microbial transitions across urbanization. Nat. Microbiol. 2020, 5, 108–115. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
55. Callewaert, C.; Helffer, K.R.; Lebaron, P. Skin Microbiome and its Interplay with the Environment. Am. J. Clin. Dermatol. 2020, 21, 4–11. [Google Scholar] [CrossRef]
56. Guo, X.; Li, J.; Tang, R.; Zhang, G.; Zeng, H.; Wood, R.J.; Liu, Z. High fat diet alters gut microbiota and the expression of paneth cell-antimicrobial peptides preceding changes of circulating inflammatory cytokines. Mediat. Inflamm. 2017, 2017, 9474896. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
57. Gee, J.; Wortley, G.; Johnson, I.; Price, K.; Rutten, A.; Houben, G.; Penninks, A. Effects of saponins and glycoalkaloids on the permeability and viability of mammalian intestinal cells and on the integrity of tissue preparations in vitro. Toxicol. Vitr. 1996, 10, 117–128. [Google Scholar] [CrossRef]
58. Humbert, P.; Pelletier, F.; Dreno, B.; Puzenat, E.; Aubin, F. Gluten intolerance and skin diseases. Eur. J. Dermatol. 2006, 16, 4–11. [Google Scholar] [PubMed]
59. Fry, L.; Riches, D.; Seah, P.; Hoffbrand, A. Clearance of skin lesions in dermatitis herpetiformis after gluten withdrawal. Lancet 1973, 301, 288–291. [Google Scholar] [CrossRef]
60. Grossi, E.; Cazzaniga, S.; Crotti, S.; Naldi, L.; Di Landro, A.; Ingordo, V.; Cusano, F.; Atzori, L.; Tripodi Cutrì, F.; Musumeci, M.; et al. The constellation of dietary factors in adolescent acne: A semantic connectivity map approach. J. Eur. Acad. Dermatol. Venereol. 2016, 30, 96–100. [Google Scholar] [CrossRef]
61. Bosman, E.S.; Albert, A.Y.; Lui, H.; DUTZ, J.P.; Vallance, B.A. Skin exposure to Narrow Band Ultraviolet (UV) B light modulates the human intestinal microbiome. Front. Microbiol. 2019, 10, 2410. [Google Scholar] [CrossRef]
62. Brough, H.A.; Liu, A.H.; Sicherer, S.; Makinson, K.; Douiri, A.; Brown, S.J.; Stephens, A.C.; McLean, W.I.; Turcanu, V.; Wood, R.A.; et al. Atopic dermatitis increases the effect of exposure to peanut antigen in dust on peanut sensitization and likely peanut allergy. J. Allergy Clin. Immunol. 2015, 135, 164–170. [Google Scholar] [CrossRef]
63. Bartnikas, L.M.; Gurish, M.F.; Burton, O.T.; Leisten, S.; Janssen, E.; Oettgen, H.C.; Beaupré, J.; Lewis, C.N.; Austen, K.F.; Schulte, S.; et al. Epicutaneous sensitization results in IgE-dependent intestinal mast cell expansion and food-induced anaphylaxis. J. Allergy Clin. Immunol. 2013, 131, 451–460. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
64. Hoh, R.A.; Joshi, S.A.; Lee, J.Y.; Martin, B.A.; Varma, S.; Kwok, S.; Nielsen, S.C.; Nejad, P.; Haraguchi, E.; Dixit, P.S.; et al. Origins and clonal convergence of gastrointestinal IgE+ B cells in human peanut allergy. Sci. Immunol. 2020, 5, eaay4209. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
65. Huang, B.L.; Chandra, S.; Shih, D.Q. Skin manifestations of inflammatory bowel disease. Front. Physiol. 2012, 3, 13. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
66. Bowe, W.P.; Logan, A.C. Acne vulgaris, probiotics and the gut-brain-skin axis-back to the future? Gut Pathog. 2011, 3, 1–11. [Google Scholar] [CrossRef]
67. Lyte, M. Microbial endocrinology and the microbiota-gut-brain axis. In Microbial Endocrinology: The Microbiota-Gut-Brain Axis in Health and Disease; Springer: Berlin/Heidelberg, Germany, 2014; pp. 3–24. [Google Scholar]
68. Rea, K.; Dinan, T.G.; Cryan, J.F. The microbiome: A key regulator of stress and neuroinflammation. Neurobiol. Stress 2016, 4, 23–33. [Google Scholar] [CrossRef]
69. Cummings, J.H.; Macfarlane, G.T. Role of intestinal bacteria in nutrient metabolism. Clin. Nutr. 1997, 16, 3–11. [Google Scholar] [CrossRef]
70. Mariadason, J.; Catto-Smith, A.; Gibson, P. Modulation of distal colonic epithelial barrier function by dietary fibre in normal rats. Gut 1999, 44, 394–399. [Google Scholar] [CrossRef]
71. Lomholt, H.B.; Kilian, M. Population genetic analysis of Propionibacterium acnes identifies a subpopulation and epidemic clones associated with acne. PLoS ONE 2010, 5, e12277. [Google Scholar] [CrossRef]
72. Lomholt, H.; Scholz, C.; Brüggemann, H.; Tettelin, H.; Kilian, M. A comparative study of Cutibacterium (Propionibacterium) acnes clones from acne patients and healthy controls. Anaerobe 2017, 47, 57–63. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
73. McDowell, A.; Gao, A.; Barnard, E.; Fink, C.; Murray, P.I.; Dowson, C.G.; Nagy, I.; Lambert, P.A.; Patrick, S. A novel multilocus sequence typing scheme for the opportunistic pathogen Propionibacterium acnes and characterization of type I cell surface-associated antigens. Microbiology 2011, 157, 1990–2003. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
74. Paugam, C.; Corvec, S.; Saint-Jean, M.; Le Moigne, M.; Khammari, A.; Boisrobert, A.; Nguyen, J.; Gaultier, A.; Dréno, B. Propionibacterium acnes phylotypes and acne severity: An observational prospective study. J. Eur. Acad. Dermatol. Venereol. 2017, 31, e398–e399. [Google Scholar] [CrossRef]
75. Fitz-Gibbon, S.; Tomida, S.; Chiu, B.H.; Nguyen, L.; Du, C.; Liu, M.; Elashoff, D.; Erfe, M.C.; Loncaric, A.; Kim, J.; et al. Propionibacterium acnes strain populations in the human skin microbiome associated with acne. J. Investig. Dermatol. 2013, 133, 2152–2160. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
76. Karoglan, A.; Paetzold, B.; De Lima, J.P.; Brüggemann, H.; Tüting, T.; Schanze, D.; Güell, M.; Gollnick, H. Safety and efficacy of topically applied selected cutibacterium acnes strains over five weeks in patients with acne vulgaris: An open-label, pilot study. Acta Derm. Venereol. 2019, 99, 1253–1257. [Google Scholar] [CrossRef]
77. Johnson, T.; Kang, D.; Barnard, E.; Li, H. Strain-level differences in porphyrin production and regulation in Propionibacterium acnes elucidate disease associations. Msphere 2016, 1. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
78. Barnard, E.; Shi, B.; Kang, D.; Craft, N.; Li, H. The balance of metagenomic elements shapes the skin microbiome in acne and health. Sci. Rep. 2016, 6, 1–12. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
79. Lheure, C.; Grange, P.A.; Ollagnier, G.; Morand, P.; Désiré, N.; Sayon, S.; Corvec, S.; Raingeaud, J.; Marcelin, A.G.; Calvez, V.; et al. TLR-2 recognizes Propionibacterium acnes CAMP factor 1 from highly inflammatory strains. PLoS ONE 2016, 11, e0167237. [Google Scholar] [CrossRef]
80. Kong, H.H.; Oh, J.; Deming, C.; Conlan, S.; Grice, E.A.; Beatson, M.A.; Nomicos, E.; Polley, E.C.; Komarow, H.D.; Murray, P.R.; et al. Temporal shifts in the skin microbiome associated with disease flares and treatment in children with atopic dermatitis. Genome Res. 2012, 22, 850–859. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
81. Shi, B.; Bangayan, N.J.; Curd, E.; Taylor, P.A.; Gallo, R.L.; Leung, D.Y.; Li, H. The skin microbiome is different in pediatric versus adult atopic dermatitis. J. Allergy Clin. Immunol. 2016, 138, 1233–1236. [Google Scholar] [CrossRef]
82. Oh, J.; Freeman, A.F.; Park, M.; Sokolic, R.; Candotti, F.; Holland, S.M.; Segre, J.A.; Kong, H.H.; NISC Comparative Sequencing Program. The altered landscape of the human skin microbiome in patients with primary immunodeficiencies. Genome Res. 2013, 23, 2103–2114. [Google Scholar] [CrossRef]
83. Chng, K.R.; Tay, A.S.L.; Li, C.; Ng, A.H.Q.; Wang, J.; Suri, B.K.; Matta, S.A.; McGovern, N.; Janela, B.; Wong, X.F.C.C.; et al. Whole metagenome profiling reveals skin microbiome-dependent susceptibility to atopic dermatitis flare. Nat. Microbiol. 2016, 1, 1–10. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
84. Alekseyenko, A.V.; Perez-Perez, G.I.; De Souza, A.; Strober, B.; Gao, Z.; Bihan, M.; Li, K.; Methé, B.A.; Blaser, M.J. Community differentiation of the cutaneous microbiota in psoriasis. Microbiome 2013, 1, 31. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
85. Statnikov, A.; Alekseyenko, A.V.; Li, Z.; Henaff, M.; Perez-Perez, G.I.; Blaser, M.J.; Aliferis, C.F. Microbiomic signatures of psoriasis: Feasibility and methodology comparison. Sci. Rep. 2013, 3, 2620. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
86. Takemoto, A.; Cho, O.; Morohoshi, Y.; Sugita, T.; Muto, M. Molecular characterization of the skin fungal microbiome in patients with psoriasis. J. Dermatol. 2015, 42, 166–170. [Google Scholar] [CrossRef]
87. Chang, H.W.; Yan, D.; Singh, R.; Liu, J.; Lu, X.; Ucmak, D.; Lee, K.; Afifi, L.; Fadrosh, D.; Leech, J.; et al. Alteration of the cutaneous microbiome in psoriasis and potential role in Th17 polarization. Microbiome 2018, 6, 154. [Google Scholar] [CrossRef]
88. Yerushalmi, M.; Elalouf, O.; Anderson, M.; Chandran, V. The skin microbiome in psoriatic disease: A systematic review and critical appraisal. J. Transl. Autoimmun. 2019, 2, 100009. [Google Scholar] [CrossRef]
89. Guet-Revillet, H.; Jais, J.P.; Ungeheuer, M.N.; Coignard-Biehler, H.; Duchatelet, S.; Delage, M.; Lam, T.; Hovnanian, A.; Lortholary, O.; Nassif, X.; et al. The microbiological landscape of anaerobic infections in hidradenitis suppurativa: A prospective metagenomic study. Clin. Infect. Dis. 2017, 65, 282–291. [Google Scholar] [CrossRef]
90. Assan, F.; Gottlieb, J.; Tubach, F.; Lebbah, S.; Guigue, N.; Hickman, G.; Pape, E.; Madrange, M.; Delaporte, E.; Sendid, B.; et al. Anti-Saccharomyces cerevisiae IgG and IgA antibodies are associated with systemic inflammation and advanced disease in hidradenitis suppurativa. J. Allergy Clin. Immunol. 2020, 146, 452–455. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
91. Forton, F.; Seys, B. Density of Demodex folliculorum in rosacea: A case-control study using standardized skin-surface biopsy. Br. J. Dermatol. 1993, 128, 650–659. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
92. Woo, Y.R.; Lim, J.H.; Cho, D.H.; Park, H.J. Rosacea: Molecular mechanisms and management of a chronic cutaneous inflammatory condition. Int. J. Mol. Sci. 2016, 17, 1562. [Google Scholar] [CrossRef]
93. Dawson, T.L., Jr. Malassezia globosa and restricta: Breakthrough understanding of the etiology and treatment of dandruff and seborrheic dermatitis through whole-genome analysis. J. Investig. Dermatol. Symp. Proc. 2007, 12, 15–19. [Google Scholar] [CrossRef]
94. MacKee, G.M.; Lewis, G.M.; WTTA of Martha; Spence, J.; WTTA of Mary; Hopper, E. Dandruff and seborrhea: I. flora of “normal” and diseased scalps. J. Investig. Dermatol. 1938, 1, 131–139. [Google Scholar] [CrossRef]
95. Xu, Z.; Wang, Z.; Yuan, C.; Liu, X.; Yang, F.; Wang, T.; Wang, J.; Manabe, K.; Qin, O.; Wang, X.; et al. Dandruff is associated with the conjoined interactions between host and microorganisms. Sci. Rep. 2016, 6, 1–9. [Google Scholar] [CrossRef]
96. Clavaud, C.; Jourdain, R.; Bar-Hen, A.; Tichit, M.; Bouchier, C.; Pouradier, F.; El Rawadi, C.; Guillot, J.; Ménard-Szczebara, F.; Breton, L.; et al. Dandruff is associated with disequilibrium in the proportion of the major bacterial and fungal populations colonizing the scalp. PLoS ONE 2013, 8, e58203. [Google Scholar] [CrossRef]
97. Skinner, R.B., Jr.; Light, W.H.; Leonardi, C.; Bale, G.F.; Rosenberg, E.W. A molecular approach to alopecia areata. J. Investig. Dermatol. 1995, 104, 3S. [Google Scholar] [CrossRef]
98. Rudnicka, L.; Lukomska, M. Alternaria scalp infection in a patient with alopecia areata. Coexistence or causative relationship? J. Dermatol. Case Rep. 2012, 6, 120. [Google Scholar] [CrossRef]
99. Pinto, D.; Sorbellini, E.; Marzani, B.; Rucco, M.; Giuliani, G.; Rinaldi, F. Scalp bacterial shift in Alopecia areata. PLoS ONE 2019, 14, e0215206. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
100. Wood, D.L.; Lachner, N.; Tan, J.M.; Tang, S.; Angel, N.; Laino, A.; Linedale, R.; Lê Cao, K.A.; Morrison, M.; Frazer, I.H.; et al. A natural history of actinic keratosis and cutaneous squamous cell carcinoma microbiomes. MBio 2018, 9. [Google Scholar] [CrossRef]
101. Cheng, J.; Zens, M.S.; Duell, E.; Perry, A.E.; Chapman, M.S.; Karagas, M.R. History of allergy and atopic dermatitis in relation to squamous cell and basal cell carcinoma of the skin. Cancer Epidemiol. Prev. Biomarkers 2015, 24, 749–754. [Google Scholar] [CrossRef]
102. Mrázek, J.; Mekadim, C.; Kučerová, P.; Švejstil, R.; Salmonová, H.; Vlasáková, J.; Tarasová, R.; Čížková, J.; Červinková, M. Melanoma-related changes in skin microbiome. Folia Microbiol. 2019, 64, 435–442. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
103. Sherwani, M.A.; Tufail, S.; Muzaffar, A.F.; Yusuf, N. The skin microbiome and immune system: Potential target for chemoprevention? Photodermatol. Photoimmunol. Photomed. 2018, 34, 25–34. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
104. Sikorska, H.; Smoragiewicz, W. Role of probiotics in the prevention and treatment of meticillin-resistant Staphylococcus aureus infections. Int. J. Antimicrob. Agents 2013, 42, 475–481. [Google Scholar] [CrossRef]
105. Guo, H.; Zheng, Y.; Wang, B.; Li, Z. A note on an improved self-healing group key distribution scheme. Sensors 2015, 15, 25033–25038. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
106. Smith, R.N.; Mann, N.J.; Braue, A.; Mäkeläinen, H.; Varigos, G.A. A low-glycemic-load diet improves symptoms in acne vulgaris patients: A randomized controlled trial. Am. J. Clin. Nutr. 2007, 86, 107–115. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
107. Song, H.; Yoo, Y.; Hwang, J.; Na, Y.C.; Kim, H.S. Faecalibacterium prausnitzii subspecies–level dysbiosis in the human gut microbiome underlying atopic dermatitis. J. Allergy Clin. Immunol. 2016, 137, 852–860. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
108. Kalliomäki, M.; Kirjavainen, P.; Eerola, E.; Kero, P.; Salminen, S.; Isolauri, E. Distinct patterns of neonatal gut microflora in infants in whom atopy was and was not developing. J. Allergy Clin. Immunol. 2001, 107, 129–134. [Google Scholar] [CrossRef]
109. Penders, J.; Thijs, C.; van den Brandt, P.A.; Kummeling, I.; Snijders, B.; Stelma, F.; Adams, H.; van Ree, R.; Stobberingh, E.E. Gut microbiota composition and development of atopic manifestations in infancy: The KOALA Birth Cohort Study. Gut 2007, 56, 661–667. [Google Scholar] [CrossRef]
110. Lee, E.; Lee, S.Y.; Kang, M.J.; Kim, K.; Won, S.; Kim, B.J.; Choi, K.Y.; Kim, B.S.; Cho, H.J.; Kim, Y.; et al. Clostridia in the gut and onset of atopic dermatitis via eosinophilic inflammation. Ann. Allergy Asthma Immunol. 2016, 117, 91–92. [Google Scholar] [CrossRef]
111. Kirjavainen, P.; Arvola, T.; Salminen, S.; Isolauri, E. Aberrant composition of gut microbiota of allergic infants: A target of bifidobacterial therapy at weaning? Gut 2002, 51, 51–55. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
112. Watanabe, S.; Narisawa, Y.; Arase, S.; Okamatsu, H.; Ikenaga, T.; Tajiri, Y.; Kumemura, M. Differences in fecal microflora between patients with atopic dermatitis and healthy control subjects. J. Allergy Clin. Immunol. 2003, 111, 587–591. [Google Scholar] [CrossRef]
113. Fujimura, K.E.; Sitarik, A.R.; Havstad, S.; Lin, D.L.; Levan, S.; Fadrosh, D.; Panzer, A.R.; LaMere, B.; Rackaityte, E.; Lukacs, N.W.; et al. Neonatal gut microbiota associates with childhood multisensitized atopy and T cell differentiation. Nat. Med. 2016, 22, 1187–1191. [Google Scholar] [CrossRef]
114. Fiocchi, A.; Pawankar, R.; Cuello-Garcia, C.; Ahn, K.; Al-Hammadi, S.; Agarwal, A.; Beyer, K.; Burks, W.; Canonica, G.W.; Ebisawa, M.; et al. World allergy organization-McMaster university guidelines for allergic disease prevention (GLAD-P): Probiotics. World Allergy Organ. J. 2015, 8, 1–13. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
115. Sikora, M.; Stec, A.; Chrabaszcz, M.; Knot, A.; Waskiel-Burnat, A.; Rakowska, A.; Olszewska, M.; Rudnicka, L. Gut microbiome in psoriasis: An updated review. Pathogens 2020, 9, 463. [Google Scholar] [CrossRef]
116. Grine, L.; Steeland, S.; Van Ryckeghem, S.; Ballegeer, M.; Lienenklaus, S.; Weiss, S.; Sanders, N.N.; Vandenbroucke, R.E.; Libert, C. Topical imiquimod yields systemic effects due to unintended oral uptake. Sci. Rep. 2016, 6, 20134. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
117. Jung, G.W.; Tse, J.E.; Guiha, I.; Rao, J. Prospective, randomized, open-label trial comparing the safety, efficacy, and tolerability of an acne treatment regimen with and without a probiotic supplement and minocycline in subjects with mild to moderate acne. J. Cutan. Med. Surg. 2013, 17, 114–122. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
118. Wu, J.J.; Nguyen, T.U.; Poon, K.Y.T.; Herrinton, L.J. The association of psoriasis with autoimmune diseases. J. Am. Acad. Dermatol. 2012, 67, 924–930. [Google Scholar] [CrossRef]
119. Pietrzak, D.; Pietrzak, A.; Krasowska, D.; Borzęcki, A.; Franciszkiewicz-Pietrzak, K.; Polkowska-Pruszyńska, B.; Baranowska, M.; Reich, K. Digestive system in psoriasis: An update. Arch. Dermatol. Res. 2017, 309, 679–693. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
120. Yeh, N.L.; Hsu, C.Y.; Tsai, T.F.; Chiu, H.Y. Gut microbiome in psoriasis is perturbed differently during secukinumab and ustekinumab therapy and associated with response to treatment. Clin. Drug Investig. 2019, 39, 1195–1203. [Google Scholar] [CrossRef]
121. Wark, K.J.; Cains, G.D. The Microbiome in Hidradenitis Suppurativa: A Review. In Dermatology and Therapy; Springer: Cham, Switzerland, 2020; Volume 11, pp. 39–52. [Google Scholar]
122. Brooks, M. Gut microbe curbs systemic inflammation in psoriasis. In Proceedings of the 29th European Academy of Dermatology and Venereology Congress (EADV), Vienna, Austria, 29–31 October 2020. [Google Scholar]
123. Rebora, A.; Drago, F.; Parodi, A. May Helicohacter pylori be important for dermatologists. Dermatology 1995, 191, 6–8. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
124. Parodi, A.; Paolino, S.; Greco, A.; Drago, F.; Mansi, C.; Rebora, A.; Parodi, A.; Savarino, V. Small intestinal bacterial overgrowth in rosacea: Clinical effectiveness of its eradication. Clin. Gastroenterol. Hepatol. 2008, 6, 759–764. [Google Scholar] [CrossRef]
125. Nam, J.H.; Yun, Y.; Kim, H.S.; Kim, H.N.; Jung, H.J.; Chang, Y.; Ryu, S.; Shin, H.; Kim, H.L.; Kim, W.S. Rosacea and its association with enteral microbiota in Korean females. Exp. Dermatol. 2018, 27, 37–42. [Google Scholar] [CrossRef]
126. Reygagne, P.; Bastien, P.; Couavoux, M.; Philippe, D.; Renouf, M.; Castiel-Higounenc, I.; Gueniche, A. The positive benefit of Lactobacillus paracasei NCC2461 ST11 in healthy volunteers with moderate to severe dandruff. Benef. Microbes 2017, 8, 671–680. [Google Scholar] [CrossRef]
127. Moreno-Arrones, O.; Serrano-Villar, S.; Perez-Brocal, V.; Saceda-Corralo, D.; Morales-Raya, C.; Rodrigues-Barata, R.; Moya, A.; Jaen-Olasolo, P.; Vano-Galvan, S. Analysis of the gut microbiota in alopecia areata: Identification of bacterial biomarkers. J. Eur. Acad. Dermatol. Venereol. 2020, 34, 400–405. [Google Scholar] [CrossRef]
128. Rebello, D.; Wang, E.; Yen, E.; Lio, P.A.; Kelly, C.R. Hair growth in two alopecia patients after fecal microbiota transplant. ACG Case Rep. J. 2017, 4, e107. [Google Scholar] [CrossRef]
129. Chen, J.; Domingue, J.C.; Sears, C.L. Microbiota dysbiosis in select human cancers: Evidence of association and causality. In Seminars in Immunology; Elsevier: Amsterdam, The Netherlands, 2017; Volume 32, pp. 25–34. [Google Scholar]
130. Guo, Y.; Liu, W.; Wu, J. Helicobacter pylori infection and pancreatic cancer risk: A meta-analysis. J. Cancer Res. Ther. 2016, 12, 229. [Google Scholar]
131. Pichon, M.; Burucoa, C. Impact of the gastro-intestinal bacterial microbiome on Helicobacter-associated diseases. Healthcare 2019, 7, 34. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
132. Silva, Y.P.; Bernardi, A.; Frozza, R.L. The role of short-chain fatty acids from gut microbiota in gut-brain communication. Front. Endocrinol. 2020, 11, 25. [Google Scholar] [CrossRef]
133. Torki, M.; Gholamrezaei, A.; Mirbagher, L.; Danesh, M.; Kheiri, S.; Emami, M.H. Vitamin D deficiency associated with disease activity in patients with inflammatory bowel diseases. Dig. Dis. Sci. 2015, 60, 3085–3091. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
134. Kammeyer, A.; Peters, C.P.; Meijer, S.L.; te Velde, A.A. Anti-inflammatory effects of urocanic acid derivatives in models ex vivo and in vivo of inflammatory bowel disease. ISRN Inflamm. 2012, 2012, 898153. [Google Scholar] [CrossRef]
135. Strandwitz, P. Neurotransmitter modulation by the gut microbiota. Brain Res. 2018, 1693, 128–133. [Google Scholar] [CrossRef]
136. Akiyama, T.; Carstens, M.I.; Carstens, E. Transmitters and pathways mediating inhibition of spinal itch-signaling neurons by scratching and other counterstimuli. PLoS ONE 2011, 6, e22665. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
137. Langan, E.; Lisztes, E.; Bíró, T.; Funk, W.; Kloepper, J.; Griffiths, C.; Paus, R. Dopamine is a novel, direct inducer of catagen in human scalp hair follicles in vitro. Br. J. Dermatol. 2013, 168, 520–525. [Google Scholar] [CrossRef]
138. Lee, H.; Park, M.; Kim, S.; Park Choo, H.; Lee, A.; Lee, C. Serotonin induces melanogenesis via serotonin receptor 2A. Br. J. Dermatol. 2011, 165, 1344–1348. [Google Scholar] [CrossRef]
139. Yokoyama, S.; Hiramoto, K.; Koyama, M.; Ooi, K. Impairment of skin barrier function via cholinergic signal transduction in a dextran sulphate sodium-induced colitis mouse model. Exp. Dermatol. 2015, 24, 779–784. [Google Scholar] [CrossRef]
140. Miyazaki, K.; Masuoka, N.; Kano, M.; Iizuka, R. Bifidobacterium fermented milk and galacto-oligosaccharides lead to improved skin health by decreasing phenols production by gut microbiota. Benef. Microbes 2014, 5, 121–128. [Google Scholar] [CrossRef]
141. Rhodes, L.E.; Darby, G.; Massey, K.A.; Clarke, K.A.; Dew, T.P.; Farrar, M.D.; Bennett, S.; Watson, R.E.; Williamson, G.; Nicolaou, A. Oral green tea catechin metabolites are incorporated into human skin and protect against UV radiation-induced cutaneous inflammation in association with reduced production of pro-inflammatory eicosanoid 12-hydroxyeicosatetraenoic acid. Br. J. Nutr. 2013, 110, 891–900. [Google Scholar] [CrossRef]
142. Giampieri, F.; Alvarez-Suarez, J.M.; Mazzoni, L.; Forbes-Hernandez, T.Y.; Gasparrini, M.; Gonzàlez-Paramàs, A.M.; Santos-Buelga, C.; Quiles, J.L.; Bompadre, S.; Mezzetti, B.; et al. Polyphenol-rich strawberry extract protects human dermal fibroblasts against hydrogen peroxide oxidative damage and improves mitochondrial functionality. Molecules 2014, 19, 7798–7816. [Google Scholar] [CrossRef]
143. Gibson, G.R.; Hutkins, R.; Sanders, M.E.; Prescott, S.L.; Reimer, R.A.; Salminen, S.J.; Scott, K.; Stanton, C.; Swanson, K.S.; Cani, P.D.; et al. Expert consensus document: The International Scientific Association for Probiotics and Prebiotics (ISAPP) consensus statement on the definition and scope of prebiotics. Nat. Rev. Gastroenterol. Hepatol. 2017, 14, 491. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
144. Rizwan, M.; Rodriguez-Blanco, I.; Harbottle, A.; Birch-Machin, M.; Watson, R.; Rhodes, L. Tomato paste rich in lycopene protects against cutaneous photodamage in humans in vivo: A randomized controlled trial. Br. J. Dermatol. 2011, 164, 154–162. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
145. Yoon, H.J.; Jang, M.S.; Kim, H.W.; Song, D.U.; Nam, K.I.; Bae, C.S.; Kim, S.J.; Lee, S.R.; Ku, C.S.; Jang, D.I.; et al. Protective effect of diet supplemented with rice prolamin extract against DNCB-induced atopic dermatitis in BALB/c mice. BMC Complement. Altern. Med. 2015, 15, 1–7. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
146. Tundis, R.; Loizzo, M.; Bonesi, M.; Menichini, F. Potential role of natural compounds against skin aging. Curr. Med. Chem. 2015, 22, 1515–1538. [Google Scholar] [CrossRef]
147. Cordain, L.; Lindeberg, S.; Hurtado, M.; Hill, K.; Eaton, S.B.; Brand-Miller, J. Acne vulgaris: A disease of Western civilization. Arch. Dermatol. 2002, 138, 1584–1590. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
148. Zouboulis, C.C.; Jourdan, E.; Picardo, M. Acne is an inflammatory disease and alterations of sebum composition initiate acne lesions. J. Eur. Acad. Dermatol. Venereol. JEADV 2014, 28, 527–532. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
149. Agak, G.W.; Qin, M.; Nobe, J.; Kim, M.H.; Krutzik, S.R.; Tristan, G.R.; Elashoff, D.; Garbán, H.J.; Kim, J. Propionibacterium acnes induces an IL-17 response in acne vulgaris that is regulated by vitamin A and vitamin D. J. Investig. Dermatol. 2014, 134, 366–373. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
150. Thiboutot, D.M.; Layton, A.M.; Eady, E.A. IL-17: A key player in the P. acnes inflammatory cascade? J. Investig. Dermatol. 2014, 134, 307–310. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
151. Mattii, M.; Lovászi, M.; Garzorz, N.; Atenhan, A.; Quaranta, M.; Lauffer, F.; Konstantinow, A.; Küpper, M.; Zouboulis, C.; Kemeny, L.; et al. Sebocytes contribute to skin inflammation by promoting the differentiation of T helper 17 cells. Br. J. Dermatol. 2018, 178, 722–730. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
152. Ben-Amitai, D.; Laron, Z. Effect of insulin-like growth factor-1 deficiency or administration on the occurrence of acne. J. Eur. Acad. Dermatol. Venereol. 2011, 25, 950–954. [Google Scholar] [CrossRef]
153. Melnik, B.C.; Schmitz, G. Role of insulin, insulin-like growth factor-1, hyperglycaemic food and milk consumption in the pathogenesis of acne vulgaris. Exp. Dermatol. 2009, 18, 833–841. [Google Scholar] [CrossRef]
154. Çerman, A.A.; Aktaş, E.; Altunay, İ.K.; Arıcı, J.E.; Tulunay, A.; Ozturk, F.Y. Dietary glycemic factors, insulin resistance, and adiponectin levels in acne vulgaris. J. Am. Acad. Dermatol. 2016, 75, 155–162. [Google Scholar] [CrossRef]
155. Nast, A.; Dréno, B.; Bettoli, V.; Bukvic Mokos, Z.; Degitz, K.; Dressler, C.; Finlay, A.Y.; Haedersdal, M.; Lambert, J.; Layton, A.; et al. European evidence-based (S3) guideline for the treatment of acne–update 2016–short version. J. Eur. Acad. Dermatol. Venereol. 2016, 30, 1261–1268. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
156. Iinuma, K.; Sato, T.; Akimoto, N.; Noguchi, N.; Sasatsu, M.; Nishijima, S.; Kurokawa, I.; Ito, A. Involvement of Propionibacterium acnes in the augmentation of lipogenesis in hamster sebaceous glands in vivo and in vitro. J. Investig. Dermatol. 2009, 129, 2113–2119. [Google Scholar] [CrossRef]
157. Yu, Y.; Champer, J.; Agak, G.W.; Kao, S.; Modlin, R.L.; Kim, J. Different Propionibacterium acnes phylotypes induce distinct immune responses and express unique surface and secreted proteomes. J. Investig. Dermatol. 2016, 136, 2221–2228. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
158. Dagnelie, M.A.; Corvec, S.; Saint-Jean, M.; Bourdès, V.; Nguyen, J.M.; Khammari, A.; Dréno, B. Decrease in diversity of Propionibacterium acnes phylotypes in patients with severe acne on the back. Acta Derm. Venereol. 2018, 98, 262–267. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
159. Borelli, C.; Merk, K.; Schaller, M.; Jacob, K.; Vogeser, M.; Weindl, G.; Berger, U.; Plewig, G. In vivo porphyrin production by P. acnes in untreated acne patients and its modulation by acne treatment. Acta Derm. Venereol. 2006, 86, 316–319. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
160. Kasimatis, G.; Fitz-Gibbon, S.; Tomida, S.; Wong, M.; Li, H. Analysis of complete genomes of Propionibacterium acnes reveals a novel plasmid and increased pseudogenes in an acne associated strain. BioMed. Res. Int. 2013, 2013. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
161. Brüggemann, H.; Lomholt, H.B.; Tettelin, H.; Kilian, M. CRISPR/cas loci of type II Propionibacterium acnes confer immunity against acquisition of mobile elements present in type I P. acnes. PLoS ONE 2012, 7, e34171. [Google Scholar] [CrossRef]
162. Sanford, J.A.; O’Neill, A.M.; Zouboulis, C.C.; Gallo, R.L. Short-chain fatty acids from Cutibacterium acnes activate both a canonical and epigenetic inflammatory response in human sebocytes. J. Immunol. 2019, 202, 1767–1776. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
163. Brüggemann, H. Skin: Cutibacterium (formerly Propionibacterium) acnes and Acne Vulgaris. In Health Consequences of Microbial Interactions with Hydrocarbons, Oils, and Lipids. Handbook of Hydrocarbon and Lipid Microbiology; Springer: Cham, Switzerland, 2020; pp. 225–243. [Google Scholar]
164. O’Neill, A.M.; Gallo, R.L. Host-microbiome interactions and recent progress into understanding the biology of acne vulgaris. Microbiome 2018, 6, 177. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
165. Andersson, T.; Bergdahl, G.E.; Saleh, K.; Magnúsdóttir, H.; Stødkilde, K.; Andersen, C.B.F.; Lundqvist, K.; Jensen, A.; Brüggemann, H.; Lood, R. Common skin bacteria protect their host from oxidative stress through secreted antioxidant RoxP. Sci. Rep. 2019, 9, 1–10. [Google Scholar] [CrossRef]
166. Dréno, B.; Pécastaings, S.; Corvec, S.; Veraldi, S.; Khammari, A.; Roques, C. Cutibacterium acnes (Propionibacterium acnes) and acne vulgaris: A brief look at the latest updates. J. Eur. Acad. Dermatol. Venereol. 2018, 32, 5–14. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
167. Callewaert, C.; Knödlseder, N.; Karoglan, A.; Güell, M.; Paetzold, B. Skin microbiome transplantation and manipulation: Current state of the art. Comput. Struct. Biotechnol. J. 2021, 19, 624–631. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
168. Deng, Y.; Wang, H.; Zhou, J.; Mou, Y.; Wang, G.; Xiong, X. Patients with acne vulgaris have a distinct gut microbiota in comparison with healthy controls. Acta Derm. Venereol. 2018, 98, 783–790. [Google Scholar] [CrossRef]
169. Fabbrocini, G.; Bertona, M.; Picazo, O.; Pareja-Galeano, H.; Monfrecola, G.; Emanuele, E. Supplementation with Lactobacillus rhamnosus SP1 normalises skin expression of genes implicated in insulin signalling and improves adult acne. Benef. Microbes 2016, 7, 625–630. [Google Scholar] [CrossRef]
170. Kim, J.; Ko, Y.; Park, Y.K.; Kim, N.I.; Ha, W.K.; Cho, Y. Dietary effect of lactoferrin-enriched fermented milk on skin surface lipid and clinical improvement of acne vulgaris. Nutrition 2010, 26, 902–909. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
171. Melnik, B.C. Linking diet to acne metabolomics, inflammation, and comedogenesis: An update. Clin. Cosmetic Investig. dermatol. 2015, 8, 371–388. [Google Scholar] [CrossRef]
172. Bieber, T. Mechanisms of disease. N. Engl. J. Med. 2008, 358, 1483–1494. [Google Scholar] [CrossRef]
173. Williams, H.C. Epidemiology of atopic dermatitis. Clin. Exp. Dermatol. 2000, 25, 522–529. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
174. Brunner, P.M.; Guttman-Yassky, E.; Leung, D.Y. The immunology of atopic dermatitis and its reversibility with broad-spectrum and targeted therapies. J. Allergy Clin. Immunol. 2017, 139, S65–S76. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
175. Leung, D.Y.; Guttman-Yassky, E. Deciphering the complexities of atopic dermatitis: Shifting paradigms in treatment approaches. J. Allergy Clin. Immunol. 2014, 134, 769–779. [Google Scholar] [CrossRef]
176. Cho, S.H.; Strickland, I.; Tomkinson, A.; Fehringer, A.P.; Gelfand, E.W.; Leung, D.Y. Preferential binding of Staphylococcus aureus to skin sites of Th2-mediated inflammation in a murine model. J. Investig. Dermatol. 2001, 116, 658–663. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
177. Morar, N.; Cookson, W.O.; Harper, J.I.; Moffatt, M.F. Filaggrin mutations in children with severe atopic dermatitis. J. Investig. Dermatol. 2007, 127, 1667–1672. [Google Scholar] [CrossRef]
178. Tanei, R. Atopic Dermatitis in Older Adults: A Review of Treatment Options. In Drugs & Aging; Springer: Cham, Switzerland, 2020; pp. 1–12. [Google Scholar]
179. Paller, A.S.; Kabashima, K.; Bieber, T. Therapeutic pipeline for atopic dermatitis: End of the drought? J. Allergy Clin. Immunol. 2017, 140, 633–643. [Google Scholar] [CrossRef]
180. Guttman-Yassky, E.; Pavel, A.B.; Zhou, L.; Estrada, Y.D.; Zhang, N.; Xu, H.; Peng, X.; Wen, H.C.; Govas, P.; Gudi, G.; et al. GBR 830, an anti-OX40, improves skin gene signatures and clinical scores in patients with atopic dermatitis. J. Allergy Clin. Immunol. 2019, 144, 482–493. [Google Scholar] [CrossRef]
181. Shirley, M. Dupilumab: First global approval. Drugs 2017, 77, 1115–1121. [Google Scholar] [CrossRef]
182. Bjerre, R.; Bandier, J.; Skov, L.; Engstrand, L.; Johansen, J. The role of the skin microbiome in atopic dermatitis: A systematic review. Br. J. Dermatol. 2017, 177, 1272–1278. [Google Scholar] [CrossRef]
183. Leyden, J.J.; Marples, R.R.; Kligman, A.M. Staphylococcus aureus in the lesions of atopic dermatitis. Br. J. Dermatol. 1974, 90, 525. [Google Scholar] [CrossRef]
184. Callewaert, C.; Nakatsuji, T.; Knight, R.; Kosciolek, T.; Vrbanac, A.; Kotol, P.; Ardeleanu, M.; Hultsch, T.; Guttman-Yassky, E.; Bissonnette, R.; et al. IL-4Rα blockade by dupilumab decreases Staphylococcus aureus colonization and increases microbial diversity in atopic dermatitis. J. Investig. Dermatol. 2020, 140, 191–202. [Google Scholar] [CrossRef]
185. Matsui, K.; Nishikawa, A. Peptidoglycan-induced T helper 2 immune response in mice involves interleukin-10 secretion from Langerhans cells. Microbiol. Immunol. 2013, 57, 130–138. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
186. Ruíz-González, V.; Cancino-Diaz, J.C.; Rodríguez-Martínez, S.; Cancino-Diaz, M.E. Keratinocytes treated with peptidoglycan from Staphylococcus aureus produce vascular endothelial growth factor, and its expression is amplified by the subsequent production of interleukin-13. Int. J. Dermatol. 2009, 48, 846–854. [Google Scholar] [CrossRef]
187. Travers, J.B. Toxic interaction between Th2 cytokines and Staphylococcus aureus in atopic dermatitis. J. Investig. Dermatol. 2014, 134, 2069–2071. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
188. Wollenberg, A.; Zoch, C.; Wetzel, S.; Plewig, G.; Przybilla, B. Predisposing factors and clinical features of eczema herpeticum: A retrospective analysis of 100 cases. J. Am. Acad. Dermatol. 2003, 49, 198–205. [Google Scholar] [CrossRef]
189. Mathes, E.F.; Oza, V.; Frieden, I.J.; Cordoro, K.M.; Yagi, S.; Howard, R.; Kristal, L.; Ginocchio, C.C.; Schaffer, J.; Maguiness, S.; et al. “Eczema coxsackium” and unusual cutaneous findings in an enterovirus outbreak. Pediatrics 2013, 132, e149–e157. [Google Scholar] [CrossRef]
190. Eichenfield, L.F.; Tom, W.L.; Berger, T.G.; Krol, A.; Paller, A.S.; Schwarzenberger, K.; Bergman, J.N.; Chamlin, S.L.; Cohen, D.E.; Cooper, K.D.; et al. Guidelines of care for the management of atopic dermatitis: Section 2. Management and treatment of atopic dermatitis with topical therapies. J. Am. Acad. Dermatol. 2014, 71, 116–132. [Google Scholar] [CrossRef]
191. Nakatsuji, T.; Chen, T.H.; Narala, S.; Chun, K.A.; Two, A.M.; Yun, T.; Shafiq, F.; Kotol, P.F.; Bouslimani, A.; Melnik, A.V.; et al. Antimicrobials from human skin commensal bacteria protect against Staphylococcus aureus and are deficient in atopic dermatitis. Sci. Transl. Med. 2017, 9, eaah4680. [Google Scholar] [CrossRef]
192. Nylund, L.; Nermes, M.; Isolauri, E.; Salminen, S.; De Vos, W.; Satokari, R. Severity of atopic disease inversely correlates with intestinal microbiota diversity and butyrate-producing bacteria. Allergy 2015, 70, 241–244. [Google Scholar] [CrossRef]
193. Rather, I.A.; Bajpai, V.K.; Kumar, S.; Lim, J.; Paek, W.K.; Park, Y.H. Probiotics and atopic dermatitis: An overview. Front. Microbiol. 2016, 7, 507. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
194. West, C.E.; Dzidic, M.; Prescott, S.L.; Jenmalm, M.C. Bugging allergy; role of pre-, pro-and synbiotics in allergy prevention. Allergol. Int. 2017, 66, 529–538. [Google Scholar] [CrossRef]
195. Piqué, N.; Berlanga, M.; Miñana-Galbis, D. Health benefits of heat-killed (Tyndallized) probiotics: An overview. Int. J. Mol. Sci. 2019, 20, 2534. [Google Scholar] [CrossRef]
196. Chang, Y.S.; Trivedi, M.K.; Jha, A.; Lin, Y.F.; Dimaano, L.; Garcia-Romero, M.T. Synbiotics for prevention and treatment of atopic dermatitis: A meta-analysis of randomized clinical trials. JAMA Pediatr. 2016, 170, 236–242. [Google Scholar] [CrossRef]
197. Zuccotti, G.; Meneghin, F.; Aceti, A.; Barone, G.; Callegari, M.L.; Di Mauro, A.; Fantini, M.; Gori, D.; Indrio, F.; Maggio, L.; et al. Probiotics for prevention of atopic diseases in infants: Systematic review and meta-analysis. Allergy 2015, 70, 1356–1371. [Google Scholar] [CrossRef]
198. Iemoli, E.; Trabattoni, D.; Parisotto, S.; Borgonovo, L.; Toscano, M.; Rizzardini, G.; Clerici, M.; Ricci, E.; Fusi, A.; De Vecchi, E.; et al. Probiotics reduce gut microbial translocation and improve adult atopic dermatitis. J. Clin. Gastroenterol. 2012, 46, S33–S40. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
199. Kim, N.Y.; Ji, G.E. Effects of probiotics on the prevention of atopic dermatitis. Korean J. Pediatr. 2012, 55, 193. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
200. Kim, J.E.; Kim, H.S. Microbiome of the skin and gut in atopic dermatitis (AD): Understanding the pathophysiology and finding novel management strategies. J. Clin. Med. 2019, 8, 444. [Google Scholar] [CrossRef]
201. Black, P.; Sharpe, S. Dietary fat and asthma: Is there a connection? Eur. Respir. J. 1997, 10, 6–12. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
202. Devereux, G.; Seaton, A. Diet as a risk factor for atopy and asthma. J. Allergy Clin. Immunol. 2005, 115, 1109–1117. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
203. Mabin, D.; Sykes, A.; David, T. Controlled trial of a few foods diet in severe atopic dermatitis. Arch. Dis. Child. 1995, 73, 202–207. [Google Scholar] [CrossRef]
204. Caputo, V.; Strafella, C.; Termine, A.; Dattola, A.; Mazzilli, S.; Lanna, C.; Cosio, T.; Campione, E.; Novelli, G.; Giardina, E.; et al. Overview of the molecular determinants contributing to the expression of Psoriasis and Psoriatic Arthritis phenotypes. J. Cell. Mol. Med. 2020, 24, 13554–13563. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
205. Nestle, F.; Kaplan, D.; Barker, J. Mechanisms of Disease: Psoriasis. N. Engl. J. Med. 2009, 361, 496–509. [Google Scholar] [CrossRef]
206. Grine, L.; Lambert, J. Psoriasis: Burning Down the Host. 2016. Available online: https://www.tandfonline.com/doi/pdf/10.3109/09546634.2015.1117567 (accessed on 15 November 2020).
207. Li, Q.; Chandran, V.; Tsoi, L.; O’Rielly, D.; Nair, R.P.; Gladman, D.; Elder, J.T.; Rahman, P. Quantifying differences in heritability among psoriatic arthritis (PsA), cutaneous psoriasis (PsC) and psoriasis vulgaris (PsV). Sci. Rep. 2020, 10, 1–6. [Google Scholar] [CrossRef]
208. Dand, N.; Mahil, S.K.; Capon, F.; Smith, C.H.; Simpson, M.A.; Barker, J.N. Psoriasis and genetics. Acta Derm Venereol 2020, 100, adv00030. [Google Scholar] [CrossRef]
209. Ovejero-Benito, M.C.; Muñoz-Aceituno, E.; Sabador, D.; Almoguera, B.; Prieto-Pérez, R.; Hakonarson, H.; Coto-Segura, P.; Carretero, G.; Reolid, A.; Llamas-Velasco, M.; et al. Genome-wide association analysis of psoriasis patients treated with anti-TNF drugs. Exp. Dermatol. 2020, 29, 1225–1232. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
210. Grozdev, I.; Korman, N.; Tsankov, N. Psoriasis as a systemic disease. Clin. Dermatol. 2014, 32, 343–350. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
211. Takeshita, J.; Grewal, S.; Langan, S.M.; Mehta, N.N.; Ogdie, A.; Van Voorhees, A.S.; Gelfand, J.M. Psoriasis and comorbid diseases: Implications for management. J. Am. Acad. Dermatol. 2017, 76, 393–403. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
212. Remröd, C.; Sjöström, K.; Svensson, Å. Subjective stress reactivity in psoriasis–a cross sectional study of associated psychological traits. BMC Dermatol. 2015, 15, 6. [Google Scholar] [CrossRef]
213. Peters, E.M. Stressed skin?–a molecular psychosomatic update on stress-causes and effects in dermatologic diseases. J. Der Dtsch. Dermatol. Ges. 2016, 14, 233–252. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
214. Grine, L.; Dejager, L.; Libert, C.; Vandenbroucke, R.E. An inflammatory triangle in psoriasis: TNF, type I IFNs and IL-17. Cytokine Growth Factor Rev. 2015, 26, 25–33. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
215. Li, Y.; Song, Y.; Zhu, L.; Wang, X.; Yang, B.; Lu, P.; Chen, Q.; Bin, L.; Deng, L. Interferon Kappa Is Up-Regulated in Psoriasis and It Up-Regulates Psoriasis-Associated Cytokines in vivo. Clin. Cosmet. Investig. Dermatol. 2019, 12, 865. [Google Scholar] [CrossRef]
216. Zhang, L.j. Type1 interferons: Potential initiating factors linking skin wounds with psoriasis pathogenesis. Front. Immunol. 2019, 10, 1440. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
217. Conrad, C.; Di Domizio, J.; Mylonas, A.; Belkhodja, C.; Demaria, O.; Navarini, A.A.; Lapointe, A.K.; French, L.E.; Vernez, M.; Gilliet, M. TNF blockade induces a dysregulated type I interferon response without autoimmunity in paradoxical psoriasis. Nat. Commun. 2018, 9, 1–11. [Google Scholar] [CrossRef]
218. Frasca, L.; Palazzo, R.; Chimenti, M.S.; Alivernini, S.; Tolusso, B.; Bui, L.; Botti, E.; Giunta, A.; Bianchi, L.; Petricca, L.; et al. Anti-LL37 antibodies are present in psoriatic arthritis (PsA) patients: New biomarkers in PsA. Front. Immunol. 2018, 9, 1936. [Google Scholar] [CrossRef]
219. Kong, H.H.; Andersson, B.; Clavel, T.; Common, J.E.; Jackson, S.A.; Olson, N.D.; Segre, J.A.; Traidl-Hoffmann, C. Performing skin microbiome research: A method to the madness. J. Investig. Dermatol. 2017, 137, 561–568. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
220. Thorleifsdottir, R.H.; Sigurdardottir, S.L.; Sigurgeirsson, B.; Olafsson, J.H.; Sigurdsson, M.I.; Petersen, H.; Gudjonsson, J.E.; Johnston, A.; Valdimarsson, H. Patient-reported outcomes and clinical response in patients with moderate-to-severe plaque psoriasis treated with tonsillectomy: A randomized controlled trial. Acta Derm. Venereol. 2017, 97, 340–345. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
221. Cohn, J.E.; Pfeiffer, M.; Vernose, G. Complete resolution of guttate psoriasis after tonsillectomy. Ear, Nose Throat J. 2018, 97, 62–63. [Google Scholar] [CrossRef]
222. Haapasalo, K.; Koskinen, L.L.; Suvilehto, J.; Jousilahti, P.; Wolin, A.; Suomela, S.; Trembath, R.; Barker, J.; Vuopio, J.; Kere, J.; et al. The psoriasis risk allele HLA-C* 06: 02 shows evidence of association with chronic or recurrent streptococcal tonsillitis. Infect. Immun. 2018, 86. [Google Scholar] [CrossRef]
223. Assarsson, M.; Duvetorp, A.; Dienus, O.; Söderman, J.; Seifert, O. Significant changes in the skin microbiome in patients with chronic plaque psoriasis after treatment with narrowband ultraviolet B. Acta Derm. Venereol. 2018, 98, 428–436. [Google Scholar] [CrossRef]
224. Langan, E.; Künstner, A.; Miodovnik, M.; Zillikens, D.; Thaçi, D.; Baines, J.F.; Ibrahim, S.; Solbach, W.; Knobloch, J. Combined culture and metagenomic analyses reveal significant shifts in the composition of the cutaneous microbiome in psoriasis. Br. J. Dermatol. 2019, 181, 1254–1264. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
225. Paniz Mondolfi, A.; Hernandez Perez, M.; Blohm, G.; Marquez, M.; Mogollon Mendoza, A.; Hernandez-Pereira, C.; Escalona, M.; Lodeiro Colatosti, A.; Rothe DeArocha, J.; Rodriguez Morales, A. Generalized pustular psoriasis triggered by Zika virus infection. Clin. Exp. Dermatol. 2018, 43, 171–174. [Google Scholar] [CrossRef]
226. Sbidian, E.; Madrange, M.; Viguier, M.; Salmona, M.; Duchatelet, S.; Hovnanian, A.; Smahi, A.; Le Goff, J.; Bachelez, H. Respiratory virus infection triggers acute psoriasis flares across different clinical subtypes and genetic backgrounds. Br. J. Dermatol. 2019, 181, 1304–1306. [Google Scholar] [CrossRef]
227. Sanchez, I.M.; Jiang, W.; Yang, E.J.; Singh, R.K.; Beck, K.; Liu, C.; Afifi, L.; Liao, W. Enteropathy in psoriasis: A systematic review of gastrointestinal disease epidemiology and subclinical inflammatory and functional gut alterations. Curr. Dermatol. Rep. 2018, 7, 59–74. [Google Scholar] [CrossRef]
228. Hueber, W.; Sands, B.E.; Lewitzky, S.; Vandemeulebroecke, M.; Reinisch, W.; Higgins, P.D.; Wehkamp, J.; Feagan, B.G.; Yao, M.D.; Karczewski, M.; et al. Secukinumab, a human anti-IL-17A monoclonal antibody, for moderate to severe Crohn’s disease: Unexpected results of a randomised, double-blind placebo-controlled trial. Gut 2012, 61, 1693–1700. [Google Scholar] [CrossRef]
229. Fobelo Lozano, M.J.; Serrano Giménez, R.; Castro Fernández, M. Emergence of inflammatory bowel disease during treatment with secukinumab. J. Crohn’s Colitis 2018, 12, 1131–1133. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
230. Barry, R.; Salmon, P.; Read, A.; Warin, R. Mucosal architecture of the small bowel in cases of psoriasis. Gut 1971, 12, 873–877. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
231. Humbert, P.; Bidet, A.; Treffel, P.; Drobacheff, C.; Agache, P. Intestinal permeability in patients with psoriasis. J. Dermatol. Sci. 1991, 2, 324–326. [Google Scholar] [CrossRef]
232. Sikora, M.; Stec, A.; Chrabaszcz, M.; Waskiel-Burnat, A.; Zaremba, M.; Olszewska, M.; Rudnicka, L. Intestinal fatty acid binding protein, a biomarker of intestinal barrier, is associated with severity of psoriasis. J. Clin. Med. 2019, 8, 1021. [Google Scholar] [CrossRef]
233. Adarsh, M.; Dogra, S.; Vaiphei, K.; Vaishnavi, C.; Sinha, S.; Sharma, A. Evaluation of subclinical gut inflammation using faecal calprotectin levels and colonic mucosal biopsy in patients with psoriasis and psoriatic arthritis. Br. J. Dermatol. 2019, 181, 401–402. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
234. Munz, O.H.; Sela, S.; Baker, B.S.; Griffiths, C.E.; Powles, A.V.; Fry, L. Evidence for the presence of bacteria in the blood of psoriasis patients. Arch. Dermatol. Res. 2010, 302, 495–498. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
235. Ramírez-Boscá, A.; Navarro-López, V.; Martínez-Andrés, A.; Such, J.; Francés, R.; de la Parte, J.H.; Asín-Llorca, M. Identification of bacterial DNA in the peripheral blood of patients with active psoriasis. JAMA Dermatol. 2015, 151, 670–671. [Google Scholar] [CrossRef]
236. Kim, M.; Han, K.D.; Lee, J.H. Bodyweight variability and the risk of psoriasis: A nationwide population-based cohort study. J. Eur. Acad. Dermatol. Venereol. 2020, 34, 1019–1025. [Google Scholar] [CrossRef]
237. Jensen, P.; Christensen, R.; Zachariae, C.; Geiker, N.R.; Schaadt, B.K.; Stender, S.; Hansen, P.R.; Astrup, A.; Skov, L. Long-term effects of weight reduction on the severity of psoriasis in a cohort derived from a randomized trial: A prospective observational follow-up study. Am. J. Clin. Nutr. 2016, 104, 259–265. [Google Scholar] [CrossRef]
238. Nakamizo, S.; Honda, T.; Adachi, A.; Nagatake, T.; Kunisawa, J.; Kitoh, A.; Otsuka, A.; Dainichi, T.; Nomura, T.; Ginhoux, F.; et al. High fat diet exacerbates murine psoriatic dermatitis by increasing the number of IL-17-producing γδ T cells. Sci. Rep. 2017, 7, 1–13. [Google Scholar]
239. Herbert, D.; Franz, S.; Popkova, Y.; Anderegg, U.; Schiller, J.; Schwede, K.; Lorz, A.; Simon, J.C.; Saalbach, A. High-fat diet exacerbates early psoriatic skin inflammation independent of obesity: Saturated fatty acids as key players. J. Investig. Dermatol. 2018, 138, 1999–2009. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
240. Castaldo, G.; Galdo, G.; Aufiero, F.R.; Cereda, E. Very low-calorie ketogenic diet may allow restoring response to systemic therapy in relapsing plaque psoriasis. Obes. Res. Clin. Pract. 2016, 10, 348–352. [Google Scholar] [CrossRef]
241. Damiani, G.; Watad, A.; Bridgewood, C.; Pigatto, P.D.M.; Pacifico, A.; Malagoli, P.; Bragazzi, N.L.; Adawi, M. The impact of ramadan fasting on the reduction of PASI score, in moderate-to-severe psoriatic patients: A real-life multicenter study. Nutrients 2019, 11, 277. [Google Scholar] [CrossRef]
242. Codoñer, F.M.; Ramírez-Bosca, A.; Climent, E.; Carrión-Gutierrez, M.; Guerrero, M.; Pérez-Orquín, J.M.; De La Parte, J.H.; Genovés, S.; Ramón, D.; Navarro-López, V.; et al. Gut microbial composition in patients with psoriasis. Sci. Rep. 2018, 8, 1–7. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
243. Navarro-López, V.; Martínez-Andrés, A.; Ramírez-Boscá, A.; Ruzafa-Costas, B.; Núñez-Delegido, E.; Carrión-Gutiérrez, M.A.; Prieto-Merino, D.; Codoñer-Cortés, F.; Ramón-Vidal, D.; Genovés-Martínez, S.; et al. Efficacy and safety of oral administration of a mixture of probiotic strains in patients with psoriasis: A randomized controlled clinical trial. Acta Derm. Venereol. 2019, 99, 1078–1084. [Google Scholar] [CrossRef]
244. Itano, A.; Cormack, T.; Ramani, K.; Barth, K.; Wang, I.; Mukherjee, A.; Ponichtera, H.; McKenna, C.; Jahic, M.; Bodmer, M. Orally-administered EDP1815, a single strain of Prevotella histicola, has potent systemic anti-inflammatory effects in Type 1, Type 2, and Type 3 inflammatory models. In Proceedings of the 29th European Academy of Dermatology and Venereology Congress (EADV), Vienna, Austria, 29–31 October 2020. [Google Scholar]
245. Phan, K.; Charlton, O.; Smith, S.D. Global prevalence of hidradenitis suppurativa and geographical variation—systematic review and meta-analysis. Biomed. Dermatol. 2020, 4, 1–6. [Google Scholar] [CrossRef]
246. Jørgensen, A.H.R.; Thomsen, S.F.; Karmisholt, K.E.; Ring, H.C. Clinical, microbiological, immunological and imaging characteristics of tunnels and fistulas in hidradenitis suppurativa and Crohn’s disease. Exp. Dermatol. 2020, 29, 118–123. [Google Scholar] [CrossRef]
247. Moran, B.; Sweeney, C.M.; Hughes, R.; Malara, A.; Kirthi, S.; Tobin, A.M.; Kirby, B.; Fletcher, J.M. Hidradenitis suppurativa is characterized by dysregulation of the Th17: Treg cell axis, which is corrected by anti-TNF therapy. J. Investig. Dermatol. 2017, 137, 2389–2395. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
248. Chen, W.T.; Chi, C.C. Association of hidradenitis suppurativa with inflammatory bowel disease: A systematic review and meta-analysis. JAMA Dermatol. 2019, 155, 1022–1027. [Google Scholar] [CrossRef]
249. Giudici, F.; Maggi, L.; Santi, R.; Cosmi, L.; Scaletti, C.; Annunziato, F.; Nesi, G.; Barra, G.; Bassotti, G.; De Palma, R.; et al. Perianal Crohn’s disease and hidradenitis suppurativa: A possible common immunological scenario. Clin. Mol. Allergy 2015, 13, 12. [Google Scholar] [CrossRef]
250. Barta, Z.; Zöld, É.; Csípõ, I.; Zeher, M. ASCAs in (auto-) Immune Small Bowel Diseases. 2020. Available online: https://gut.bmj.com/content/ascas-auto-immune-small-bowel-diseases (accessed on 20 November 2020).
251. Denny, G.; Anadkat, M.J. The effect of smoking and age on the response to first-line therapy of hidradenitis suppurativa: An institutional retrospective cohort study. J. Am. Acad. Dermatol. 2017, 76, 54–59. [Google Scholar] [CrossRef]
252. König, A.; Lehmann, C.; Rompel, R.; Happle, R. Cigarette smoking as a triggering factor of hidradenitis suppurativa. Dermatology 1999, 198, 261–264. [Google Scholar] [CrossRef]
253. Kromann, C.B.; Ibler, K.S.; Kristiansen, V.B.; Jemec, G.B. The influence of body weight on the prevalence and severity of hidradenitis suppurativa. Acta Derm. Venereol. 2014, 94, 553–557. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
254. Aboud, C.; Zamaria, N.; Cannistrà, C. Treatment of hidradenitis suppurativa: Surgery and yeast (Saccharomyces cerevisiae)–exclusion diet. Results after 6 years. Surgery 2020, 167, 1012–1015. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
255. Silfvast-Kaiser, A.; Youssef, R.; Paek, S.Y. Diet in hidradenitis suppurativa: A review of published and lay literature. Int. J. Dermatol. 2019, 58, 1225–1230. [Google Scholar] [CrossRef]
256. Buechner, S.A. Rosacea: An update. Dermatology 2005, 210, 100–108. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
257. Rainer, B.M.; Fischer, A.H.; Da Silva, D.L.F.; Kang, S.; Chien, A.L. Rosacea is associated with chronic systemic diseases in a skin severity–dependent manner: Results of a case-control study. J. Am. Acad. Dermatol. 2015, 73, 604–608. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
258. Tan, J.; Berg, M. Rosacea: Current state of epidemiology. J. Am. Acad. Dermatol. 2013, 69, S27–S35. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
259. Duman, N.; Ersoy Evans, S.; Atakan, N. Rosacea and cardiovascular risk factors: A case control study. J. Eur. Acad. Dermatol. Venereol. 2014, 28, 1165–1169. [Google Scholar] [CrossRef]
260. Yamasaki, K.; Di Nardo, A.; Bardan, A.; Murakami, M.; Ohtake, T.; Coda, A.; Dorschner, R.A.; Bonnart, C.; Descargues, P.; Hovnanian, A.; et al. Increased serine protease activity and cathelicidin promotes skin inflammation in rosacea. Nat. Med. 2007, 13, 975–980. [Google Scholar] [CrossRef]
261. Nizet, V.; Ohtake, T.; Lauth, X.; Trowbridge, J.; Rudisill, J.; Dorschner, R.A.; Pestonjamasp, V.; Piraino, J.; Huttner, K.; Gallo, R.L. Innate antimicrobial peptide protects the skin from invasive bacterial infection. Nature 2001, 414, 454–457. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
262. Two, A.M.; Wu, W.; Gallo, R.L.; Hata, T.R. Rosacea: Part I. Introduction, categorization, histology, pathogenesis, and risk factors. J. Am. Acad. Dermatol. 2015, 72, 749–758. [Google Scholar] [CrossRef]
263. Gallo, R.L.; Ono, M.; Povsic, T.; Page, C.; Eriksson, E.; Klagsbrun, M.; Bernfield, M. Syndecans, cell surface heparan sulfate proteoglycans, are induced by a proline-rich antimicrobial peptide from wounds. Proc. Natl. Acad. Sci. USA 1994, 91, 11035–11039. [Google Scholar] [CrossRef]
264. Yang, D.; Chen, Q.; Schmidt, A.P.; Anderson, G.M.; Wang, J.M.; Wooters, J.; Oppenheim, J.J.; Chertov, O. LL-37, the neutrophil granule–and epithelial cell–derived cathelicidin, utilizes formyl peptide receptor–like 1 (FPRL1) as a receptor to chemoattract human peripheral blood neutrophils, monocytes, and T cells. J. Exp. Med. 2000, 192, 1069–1074. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
265. Koczulla, R.; Von Degenfeld, G.; Kupatt, C.; Krötz, F.; Zahler, S.; Gloe, T.; Issbrücker, K.; Unterberger, P.; Zaiou, M.; Lebherz, C.; et al. An angiogenic role for the human peptide antibiotic LL-37/hCAP-18. J. Clin. Investig. 2003, 111, 1665–1672. [Google Scholar] [CrossRef]
266. Sulk, M.; Seeliger, S.; Aubert, J.; Schwab, V.D.; Cevikbas, F.; Rivier, M.; Nowak, P.; Voegel, J.J.; Buddenkotte, J.; Steinhoff, M. Distribution and expression of non-neuronal transient receptor potential (TRPV) ion channels in rosacea. J. Investig. Dermatol. 2012, 132, 1253–1262. [Google Scholar] [CrossRef]
267. Ferrer, L.; Ravera, I.; Silbermayr, K. Immunology and pathogenesis of canine demodicosis. Vet. Dermatol. 2014, 25, 427–e65. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
268. Kocak, M.; Yagli, S.; Vahapoğlu, G.; Ekşioğlu, M. Permethrin 5% cream versus metronidazole 0.75% gel for the treatment of papulopustular rosacea. Dermatology 2002, 205, 265–270. [Google Scholar] [CrossRef]
269. O’Reilly, N.; Menezes, N.; Kavanagh, K. Positive correlation between serum immunoreactivity to Demodex-associated Bacillus proteins and erythematotelangiectatic rosacea. Br. J. Dermatol. 2012, 167, 1032–1036. [Google Scholar] [CrossRef]
270. Yamasaki, K.; Gallo, R.L. The molecular pathology of rosacea. J. Dermatol. Sci. 2009, 55, 77–81. [Google Scholar] [CrossRef]
271. Woo, Y.R.; Lee, S.H.; Cho, S.H.; Lee, J.D.; Kim, H.S. Characterization and Analysis of the Skin Microbiota in Rosacea: Impact of Systemic Antibiotics. J. Clin. Med. 2020, 9, 185. [Google Scholar] [CrossRef]
272. Eriksson, G.; Nord, C. Impact of topical metronidazole on the skin and colon microflora in patients with rosacea. Infection 1987, 15, 8–10. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
273. Zaidi, A.K.; Spaunhurst, K.; Sprockett, D.; Thomason, Y.; Mann, M.W.; Fu, P.; Ammons, C.; Gerstenblith, M.; Tuttle, M.S.; Popkin, D.L. Characterization of the facial microbiome in twins discordant for rosacea. Exp. Dermatol. 2018, 27, 295–298. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
274. Weiss, E.; Katta, R. Diet and rosacea: The role of dietary change in the management of rosacea. Dermatol. Pract. Concept. 2017, 7, 31. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
275. Egeberg, A.; Weinstock, L.; Thyssen, E.; Gislason, G.; Thyssen, J. Rosacea and gastrointestinal disorders: A population-based cohort study. Br. J. Dermatol. 2017, 176, 100–106. [Google Scholar] [CrossRef]
276. Chen, Y.J.; Lee, W.H.; Ho, H.J.; Tseng, C.H.; Wu, C.Y. An altered fecal microbial profiling in rosacea patients compared to matched controls. J. Formos. Med. Assoc. 2020, 120, 256–264. [Google Scholar] [CrossRef]
277. Gupta, V.K.; Paul, S.; Dutta, C. Geography, ethnicity or subsistence-specific variations in human microbiome composition and diversity. Front. Microbiol. 2017, 8, 1162. [Google Scholar] [CrossRef]
278. Scheman, A.; Rakowski, E.M.; Chou, V.; Chhatriwala, A.; Ross, J.; Jacob, S.E. Balsam of Peru: Past and future. Dermatitis 2013, 24, 153–160. [Google Scholar] [CrossRef]
279. Aubdool, A.A.; Brain, S.D. Neurovascular aspects of skin neurogenic inflammation. J. Investig. Dermatol. Symp. Proc. 2011, 15, 33–39. [Google Scholar] [CrossRef]
280. Kamamoto, C.; Nishikaku, A.; Gompertz, O.; Melo, A.; Hassun, K.; Bagatin, E. Cutaneous fungal microbiome: Malassezia yeasts in seborrheic dermatitis scalp in a randomized, comparative and therapeutic trial. Dermato-endocrinology 2017, 9, e1361573. [Google Scholar] [CrossRef]
281. Tucker, D.; Masood, S. Seborrheic Dermatitis. In StatPearls [Internet]; StatPearls Publishing: Treasure Island, FL, USA, 2019. [Google Scholar]
282. Borda, L.J.; Wikramanayake, T.C. Seborrheic dermatitis and dandruff: A comprehensive review. J. Clin. Investig. Dermatol. 2015, 3. [Google Scholar] [CrossRef]
283. Mokos, Z.B.; Kralj, M.; Basta-Juzbasic, A.; Jukic, I.L. Seborrheic dermatitis: An update. Acta Dermatovenerol Croat 2012, 20, 98–104. [Google Scholar]
284. Rudramurthy, S.M.; Honnavar, P.; Chakrabarti, A.; Dogra, S.; Singh, P.; Handa, S. Association of Malassezia species with psoriatic lesions. Mycoses 2014, 57, 483–488. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
285. DeAngelis, Y.M.; Gemmer, C.M.; Kaczvinsky, J.R.; Kenneally, D.C.; Schwartz, J.R.; Dawson, T.L., Jr. Three etiologic facets of dandruff and seborrheic dermatitis: Malassezia fungi, sebaceous lipids, and individual sensitivity. J. Investig. Dermatol. Symp. Proc. 2005, 10, 295–297. [Google Scholar] [CrossRef]
286. Odintsova, I.; Dyudyun, A. Features of the composition of microorganisms inhabiting the intestinal mucosa in patients with seborrheic dermatitis. Dermatovenerol. Cosmetol. Sexopathol. 2019, 31–34. [Google Scholar] [CrossRef]
287. Sakuma, T.H.; Maibach, H.I. Oily skin: An overview. Skin Pharmacol. Physiol. 2012, 25, 227–235. [Google Scholar] [CrossRef]
288. Bett, D.; Morland, J.; Yudkin, J. Sugar consumption in acne vulgaris and seborrhoeic dermatitis. Br. Med J. 1967, 3, 153. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
289. Pochi, P.E.; Downing, D.T.; Strauss, J.S. Sebaceous gland response in man to prolonged total caloric deprivation. J. Investig. Dermatol. 1970, 55, 303–309. [Google Scholar] [CrossRef]
290. Boelsma, E.; Van de Vijver, L.P.; Goldbohm, R.A.; Klöpping-Ketelaars, I.A.; Hendriks, H.F.; Roza, L. Human skin condition and its associations with nutrient concentrations in serum and diet. Am. J. Clin. Nutr. 2003, 77, 348–355. [Google Scholar] [CrossRef]
291. Tamer, F. Relationship between diet and seborrheic dermatitis. Our Dermatol. Online 2018, 9, 261–264. [Google Scholar] [CrossRef]
292. Lee, H.H.; Gwillim, E.; Patel, K.R.; Hua, T.; Rastogi, S.; Ibler, E.; Silverberg, J.I. Epidemiology of alopecia areata, ophiasis, totalis, and universalis: A systematic review and meta-analysis. J. Am. Acad. Dermatol. 2020, 82, 675–682. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
293. Simakou, T.; Butcher, J.P.; Reid, S.; Henriquez, F.L. Alopecia areata: A multifactorial autoimmune condition. J. Autoimmun. 2019, 98, 74–85. [Google Scholar] [CrossRef]
294. Juhasz, M.; Chen, S.; Khosrovi-Eghbal, A.; Ekelem, C.; Landaverde, Y.; Baldi, P.; Mesinkovska, N.A. Characterizing the Skin and Gut Microbiome of Alopecia Areata Patients. SKIN J. Cutan. Med. 2020, 4, 23–30. [Google Scholar] [CrossRef]
295. Polak-Witka, K.; Rudnicka, L.; Blume-Peytavi, U.; Vogt, A. The role of the microbiome in scalp hair follicle biology and disease. Exp. Dermatol. 2020, 29, 286–294. [Google Scholar] [CrossRef]
296. Migacz-Gruszka, K.; Branicki, W.; Obtulowicz, A.; Pirowska, M.; Gruszka, K.; Wojas-Pelc, A. What’s new in the pathophysiology of alopecia areata? the possible contribution of skin and gut microbiome in the pathogenesis of alopecia–Big opportunities, big challenges, and novel perspectives. Int. J. Trichology 2019, 11, 185. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
297. Guo, E.L.; Katta, R. Diet and hair loss: Effects of nutrient deficiency and supplement use. Dermatol. Pract. Concept. 2017, 7, 1. [Google Scholar] [CrossRef]
298. Pham, C.T.; Romero, K.; Almohanna, H.M.; Griggs, J.; Ahmed, A.; Tosti, A. The Role of Diet as an Adjuvant Treatment in Scarring and Nonscarring Alopecia. Skin Appendage Disord. 2020, 6, 88–96. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
299. Grosu-Bularda, A.; Lăzărescu, L.; Stoian, A.; Lascăr, I. Immunology and skin cancer. Arch. Clin. Cases 2018, 5. [Google Scholar] [CrossRef]
300. Carr, S.; Smith, C.; Wernberg, J. Epidemiology and risk factors of melanoma. Surg. Clin. 2020, 100, 1–12. [Google Scholar] [CrossRef]
301. Marks, R. An overview of skin cancers. Cancer 1995, 75, 607–612. [Google Scholar] [CrossRef]
302. Rangwala, S.; Tsai, K. Roles of the immune system in skin cancer. Br. J. Dermatol. 2011, 165, 953–965. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
303. Vergara, D.; Simeone, P.; Damato, M.; Maffia, M.; Lanuti, P.; Trerotola, M. The cancer microbiota: EMT and inflammation as shared molecular mechanisms associated with plasticity and progression. J. Oncol. 2019, 2019, 1253727. [Google Scholar] [CrossRef]
304. Nakatsuji, T.; Chen, T.H.; Butcher, A.M.; Trzoss, L.L.; Nam, S.J.; Shirakawa, K.T.; Zhou, W.; Oh, J.; Otto, M.; Fenical, W.; et al. A commensal strain of Staphylococcus epidermidis protects against skin neoplasia. Sci. Adv. 2018, 4, eaao4502. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
305. Allhorn, M.; Arve, S.; Brüggemann, H.; Lood, R. A novel enzyme with antioxidant capacity produced by the ubiquitous skin colonizer Propionibacterium acnes. Sci. Rep. 2016, 6, 36412. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
306. Frosali, S.; Pagliari, D.; Gambassi, G.; Landolfi, R.; Pandolfi, F.; Cianci, R. How the intricate interaction among toll-like receptors, microbiota, and intestinal immunity can influence gastrointestinal pathology. J. Immunol. Res. 2015, 2015, 489821. [Google Scholar] [CrossRef]
307. Eming, S.A.; Martin, P.; Tomic-Canic, M. Wound repair and regeneration: Mechanisms, signaling, and translation. Sci. Transl. Med. 2014, 6, 265sr6. [Google Scholar] [CrossRef]
308. Heyer, K.; Herberger, K.; Protz, K.; Glaeske, G.; Augustin, M. Epidemiology of chronic wounds in Germany: Analysis of statutory health insurance data. Wound Repair Regen. 2016, 24, 434–442. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
309. Guest, J.F.; Ayoub, N.; McIlwraith, T.; Uchegbu, I.; Gerrish, A.; Weidlich, D.; Vowden, K.; Vowden, P. Health economic burden that wounds impose on the National Health Service in the UK. BMJ Open 2015, 5. [Google Scholar] [CrossRef]
310. Gould, L.; Abadir, P.; Brem, H.; Carter, M.; Conner-Kerr, T.; Davidson, J.; DiPietro, L.; Falanga, V.; Fife, C.; Gardner, S.; et al. Chronic wound repair and healing in older adults: Current status and future research. Wound Repair Regen. 2015, 23, 1–13. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
311. Sawaya, A.P.; Stone, R.C.; Brooks, S.R.; Pastar, I.; Jozic, I.; Hasneen, K.; O’Neill, K.; Mehdizadeh, S.; Head, C.R.; Strbo, N.; et al. Deregulated immune cell recruitment orchestrated by FOXM1 impairs human diabetic wound healing. Nat. Commun. 2020, 11, 1–14. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
312. Tomic-Canic, M.; Burgess, J.L.; O’Neill, K.E.; Strbo, N.; Pastar, I. Skin Microbiota and its Interplay with Wound Healing. Am. J. Clin. Dermatol. 2020, 21, 36–43. [Google Scholar] [CrossRef]
313. Ramirez, H.A.; Pastar, I.; Jozic, I.; Stojadinovic, O.; Stone, R.C.; Ojeh, N.; Gil, J.; Davis, S.C.; Kirsner, R.S.; Tomic-Canic, M. Staphylococcus aureus triggers induction of miR-15B-5P to diminish DNA repair and deregulate inflammatory response in diabetic foot ulcers. J. Investig. Dermatol. 2018, 138, 1187–1196. [Google Scholar] [CrossRef]
314. Stone, R.C.; Stojadinovic, O.; Rosa, A.M.; Ramirez, H.A.; Badiavas, E.; Blumenberg, M.; Tomic-Canic, M. A bioengineered living cell construct activates an acute wound healing response in venous leg ulcers. Sci. Transl. Med. 2017, 9, eaaf8611. [Google Scholar] [CrossRef]
315. Stone, R.C.; Stojadinovic, O.; Sawaya, A.P.; Glinos, G.D.; Lindley, L.E.; Pastar, I.; Badiavas, E.; Tomic-Canic, M. A bioengineered living cell construct activates metallothionein/zinc/MMP8 and inhibits TGFβ to stimulate remodeling of fibrotic venous leg ulcers. Wound Repair Regen. 2020, 28, 164–176. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
316. Pastar, I.; Wong, L.L.; Egger, A.N.; Tomic-Canic, M. Descriptive vs mechanistic scientific approach to study wound healing and its inhibition: Is there a value of translational research involving human subjects? Exp. Dermatol. 2018, 27, 551–562. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
317. Thom, S.R.; Hampton, M.; Troiano, M.A.; Mirza, Z.; Malay, D.S.; Shannon, S.; Jennato, N.B.; Donohue, C.M.; Hoffstad, O.; Woltereck, D.; et al. Measurements of CD34+/CD45-dim stem cells predict healing of diabetic neuropathic wounds. Diabetes 2016, 65, 486–497. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
318. Zeeuwen, P.L.; Boekhorst, J.; van den Bogaard, E.H.; de Koning, H.D.; van de Kerkhof, P.M.; Saulnier, D.M.; van Swam, I.I.; van Hijum, S.A.; Kleerebezem, M.; Schalkwijk, J.; et al. Microbiome dynamics of human epidermis following skin barrier disruption. Genome Biol. 2012, 13, 1–18. [Google Scholar] [CrossRef]
319. Pastar, I.; Nusbaum, A.G.; Gil, J.; Patel, S.B.; Chen, J.; Valdes, J.; Stojadinovic, O.; Plano, L.R.; Tomic-Canic, M.; Davis, S.C. Interactions of methicillin resistant Staphylococcus aureus USA300 and Pseudomonas aeruginosa in polymicrobial wound infection. PLoS ONE 2013, 8, e56846. [Google Scholar] [CrossRef]
320. Harrison, O.J.; Linehan, J.L.; Shih, H.Y.; Bouladoux, N.; Han, S.J.; Smelkinson, M.; Sen, S.K.; Byrd, A.L.; Enamorado, M.; Yao, C.; et al. Commensal-specific T cell plasticity promotes rapid tissue adaptation to injury. Science 2019, 363, eaat6280. [Google Scholar] [CrossRef]
321. Lai, Y.; Di Nardo, A.; Nakatsuji, T.; Leichtle, A.; Yang, Y.; Cogen, A.L.; Wu, Z.R.; Hooper, L.V.; Schmidt, R.R.; Von Aulock, S.; et al. Commensal bacteria regulate Toll-like receptor 3–dependent inflammation after skin injury. Nat. Med. 2009, 15, 1377. [Google Scholar] [CrossRef]
322. McCormack, R.M.; de Armas, L.R.; Shiratsuchi, M.; Fiorentino, D.G.; Olsson, M.L.; Lichtenheld, M.G.; Morales, A.; Lyapichev, K.; Gonzalez, L.E.; Strbo, N.; et al. Perforin-2 is essential for intracellular defense of parenchymal cells and phagocytes against pathogenic bacteria. Elife 2015, 4, e06508. [Google Scholar] [CrossRef]
323. Pastar, I.; O’Neill, K.; Padula, L.; Head, C.R.; Burgess, J.L.; Chen, V.; Garcia, D.; Stojadinovic, O.; Hower, S.; Plano, G.V.; et al. Staphylococcus epidermidis boosts innate immune response by activation of Gamma Delta T cells and induction of Perforin-2 in human skin. Front. Immunol. 2020, 11, 2253. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
324. Luqman, A.; Muttaqin, M.Z.; Yulaipi, S.; Ebner, P.; Matsuo, M.; Zabel, S.; Tribelli, P.M.; Nieselt, K.; Hidayati, D.; Götz, F. Trace amines produced by skin bacteria accelerate wound healing in mice. Commun. Biol. 2020, 3, 1–10. [Google Scholar] [CrossRef]
325. Misic, A.M.; Gardner, S.E.; Grice, E.A. The wound microbiome: Modern approaches to examining the role of microorganisms in impaired chronic wound healing. Adv. Wound Care 2014, 3, 502–510. [Google Scholar] [CrossRef]
326. Kalan, L.R.; Meisel, J.S.; Loesche, M.A.; Horwinski, J.; Soaita, I.; Chen, X.; Uberoi, A.; Gardner, S.E.; Grice, E.A. Strain-and species-level variation in the microbiome of diabetic wounds is associated with clinical outcomes and therapeutic efficacy. Cell Host Microbe 2019, 25, 641–655. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
327. Huseini, H.F.; Rahimzadeh, G.; Fazeli, M.R.; Mehrazma, M.; Salehi, M. Evaluation of wound healing activities of kefir products. Burns 2012, 38, 719–723. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
328. Poutahidis, T.; Kearney, S.M.; Levkovich, T.; Qi, P.; Varian, B.J.; Lakritz, J.R.; Ibrahim, Y.M.; Chatzigiagkos, A.; Alm, E.J.; Erdman, S.E. Microbial symbionts accelerate wound healing via the neuropeptide hormone oxytocin. PLoS ONE 2013, 8, e78898. [Google Scholar] [CrossRef]
329. Levkovich, T.; Poutahidis, T.; Smillie, C.; Varian, B.J.; Ibrahim, Y.M.; Lakritz, J.R.; Alm, E.J.; Erdman, S.E. Probiotic bacteria induce a ‘glow of health’. PLoS ONE 2013, 8, e53867. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
330. Gueniche, A.; Philippe, D.; Bastien, P.; Reuteler, G.; Blum, S.; Castiel-Higounenc, I.; Breton, L.; Benyacoub, J. Randomised double-blind placebo-controlled study of the effect of Lactobacillus paracasei NCC 2461 on skin reactivity. Benef. Microbes 2014, 5, 137–145. [Google Scholar] [CrossRef]
331. Krutmann, J. Pre-and probiotics for human skin. J. Dermatol. Sci. 2009, 54, 1–5. [Google Scholar] [CrossRef]
332. Hill, C.; Guarner, F.; Reid, G.; Gibson, G.R.; Merenstein, D.J.; Pot, B.; Morelli, L.; Canani, R.B.; Flint, H.J.; Salminen, S.; et al. Expert consensus document: The International Scientific Association for Probiotics and Prebiotics consensus statement on the scope and appropriate use of the term probiotic. Nat. Rev. Gastroenterol. Hepatol. 2014, 11, 506. [Google Scholar] [CrossRef]
333. Farris, P.K. Are skincare products with probiotics worth the hype? DermatologyTimes. 2016. Available online: https://www.dermatologytimes.com/view/are-skincare-products-probiotics-worth-hype (accessed on 20 November 2020).
334. Grant, M.C.; Baker, J.S. An overview of the effect of probiotics and exercise on mood and associated health conditions. Crit. Rev. Food Sci. Nutr. 2017, 57, 3887–3893. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
335. Sánchez, B.; Delgado, S.; Blanco-Míguez, A.; Lourenço, A.; Gueimonde, M.; Margolles, A. Probiotics, gut microbiota, and their influence on host health and disease. Mol. Nutr. Food Res. 2017, 61, 1600240. [Google Scholar] [CrossRef]
336. Sarao, L.K.; Arora, M. Probiotics, prebiotics, and microencapsulation: A review. Crit. Rev. Food Sci. Nutr. 2017, 57, 344–371. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
337. Muizzuddin, N.; Maher, W.; Sullivan, M.; Schnittger, S.; Mammone, T. Physiological effect of a probiotic on skin. J. Cosmet. Sci. 2012, 63, 385–395. [Google Scholar]
338. Frei, R.; Akdis, M.; O’Mahony, L. Prebiotics, probiotics, synbiotics, and the immune system: Experimental data and clinical evidence. Curr. Opin. Gastroenterol. 2015, 31, 153–158. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
339. Longo, V.D.; Cortellino, S. Fasting, dietary restriction, and immunosenescence. J. Allergy Clin. Immunol. 2020, 146, 1002–1004. [Google Scholar] [CrossRef]
340. Bronsnick, T.; Murzaku, E.C.; Rao, B.K. Diet in dermatology: Part I. Atopic dermatitis, acne, and nonmelanoma skin cancer. J. Am. Acad. Dermatol. 2014, 71, 1039–e1. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
341. Parkar, S.G.; Kalsbeek, A.; Cheeseman, J.F. Potential role for the gut microbiota in modulating host circadian rhythms and metabolic health. Microorganisms 2019, 7, 41. [Google Scholar] [CrossRef]
342. Voigt, R.; Forsyth, C.; Green, S.; Engen, P.; Keshavarzian, A. Circadian rhythm and the gut microbiome. In International Review of Neurobiology; Elsevier: Amsterdam, The Netherlands, 2016; Volume 131, pp. 193–205. [Google Scholar]
343. Deaver, J.A.; Eum, S.Y.; Toborek, M. Circadian disruption changes gut microbiome taxa and functional gene composition. Front. Microbiol. 2018, 9, 737. [Google Scholar] [CrossRef]
344. Zeb, F.; Wu, X.; Chen, L.; Fatima, S.; Haq, I.u.; Chen, A.; Majeed, F.; Feng, Q.; Li, M. Effect of time-restricted feeding on metabolic risk and circadian rhythm associated with gut microbiome in healthy males. Br. J. Nutr. 2020, 123, 1216–1226. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
345. Jakubowicz, D.; Barnea, M.; Wainstein, J.; Froy, O. High caloric intake at breakfast vs. dinner differentially influences weight loss of overweight and obese women. Obesity 2013, 21, 2504–2512. [Google Scholar] [CrossRef]
346. Klaudia Tutka, et al. Diversity and Composition of the Skin, Blood and Gut Microbiome in Rosacea—A Systematic Review of the Literature / Microorganisms 2020, 8, 1756

Будьте здоровы!

ССЫЛКИ К РАЗДЕЛУ О ПРЕПАРАТАХ ПРОБИОТИКАХ

1. ПРОБИОТИКИ
2. ПРОБИОТИКИ И ПРЕБИОТИКИ
3. СИНБИОТИКИ
4. ДОМАШНИЕ ЗАКВАСКИ
5. КОНЦЕНТРАТ БИФИДОБАКТЕРИЙ ЖИДКИЙ
6. ПРОПИОНИКС
7. ЙОДПРОПИОНИКС
8. СЕЛЕНПРОПИОНИКС
9. БИФИКАРДИО
10. ПРОБИОТИКИ С ПНЖК
11. МИКРОЭЛЕМЕНТНЫЙ СОСТАВ
12. БИФИДОБАКТЕРИИ
13. ПРОПИОНОВОКИСЛЫЕ БАКТЕРИИ
14. МИКРОБИОМ ЧЕЛОВЕКА
15. МИКРОФЛОРА ЖКТ
16. ДИСБИОЗ КИШЕЧНИКА
17. МИКРОБИОМ и ВЗК
18. МИКРОБИОМ И РАК
19. МИКРОБИОМ, СЕРДЦЕ И СОСУДЫ
20. МИКРОБИОМ И ПЕЧЕНЬ
21. МИКРОБИОМ И ПОЧКИ
22. МИКРОБИОМ И ЛЕГКИЕ
23. МИКРОБИОМ И ПОДЖЕЛУДОЧНАЯ ЖЕЛЕЗА
24. МИКРОБИОМ И ЩИТОВИДНАЯ ЖЕЛЕЗА
25. МИКРОБИОМ И КОЖНЫЕ БОЛЕЗНИ
26. МИКРОБИОМ И КОСТИ
27. МИКРОБИОМ И ОЖИРЕНИЕ
28. МИКРОБИОМ И САХАРНЫЙ ДИАБЕТ
29. МИКРОБИОМ И ФУНКЦИИ МОЗГА
30. АНТИОКСИДАНТНЫЕ СВОЙСТВА
31. АНТИОКСИДАНТНЫЕ ФЕРМЕНТЫ
32. АНТИМУТАГЕННАЯ АКТИВНОСТЬ
33. МИКРОБИОМ и ИММУНИТЕТ
34. МИКРОБИОМ И АУТОИММУННЫЕ БОЛЕЗНИ
35. ПРОБИОТИКИ и ГРУДНЫЕ ДЕТИ
36. ПРОБИОТИКИ, БЕРЕМЕННОСТЬ, РОДЫ
37. ВИТАМИННЫЙ СИНТЕЗ
38. АМИНОКИСЛОТНЫЙ СИНТЕЗ
39. АНТИМИКРОБНЫЕ СВОЙСТВА
40. КОРОТКОЦЕПОЧЕЧНЫЕ ЖИРНЫЕ КИСЛОТЫ
41. СИНТЕЗ БАКТЕРИОЦИНОВ
42. АЛИМЕНТАРНЫЕ ЗАБОЛЕВАНИЯ
43. МИКРОБИОМ И ПРЕЦИЗИОННОЕ ПИТАНИЕ
44. ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ ПИТАНИЕ
45. ПРОБИОТИКИ ДЛЯ СПОРТСМЕНОВ
46. ПРОИЗВОДСТВО ПРОБИОТИКОВ
47. ЗАКВАСКИ ДЛЯ ПИЩЕВОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ
48. НОВОСТИ