Кишечный микробиом, атеросклероз и кальцификация сосудов

Микробиом кишечника, функциональное питание, атеросклероз и кальцификация сосудов - есть ли недостающее звено?

Резюме

Микробиом кишечника представлен геномом всех микроорганизмов (симбиотических, потенциальных патогенов или патогенов), обитающих в кишечнике. Эти экологические сообщества вовлечены почти во все метаболические заболевания, и не исключены сердечно-сосудистые заболевания. Атеросклероз, заболеваемость которым в последние годы постоянно растет, является основной причиной ишемической болезни сердца и инсульта в результате разрыва бляшек и внутриплацентарного кровоизлияния. Кальцификация сосудов, процесс, очень похожий на остеогенез, считается маркером прогрессирующего атеросклероза. Новые данные, свидетельствующие о роли влияния рациона питания на разнообразие микробиома кишечника в развитии кальцификации сосудов, широко обсуждаются. Микробиота кишечника может метаболизировать холин, фосфатидилхолин и L-карнитин и производить васкулотоксичные метаболиты, такие как триметиламин-N-оксид (TMAO), проатерогенный метаболит. Эта обзорная статья посвящена обсуждению последних исследований о том, как пробиотики и коррекция рациона питания влияют на микробиоту кишечника и ее метаболиты при атеросклеротическом процессе и кальцификации сосудов. Дальнейшие исследования могли бы создать предпосылки для вмешательств в микробиом в качестве будущих основных инструментов профилактики атеросклеротических бляшек и кальцификации сосудов.

1. Введение

Человеческий организм населен множеством микроорганизмов, от бактерий и вирусов до грибов. Наиболее многочисленное и сложное сообщество микробов находится в желудочно-кишечной системе, известной как микробиом кишечника [1]. В микробиоме кишечника доминируют пять типов: Firmicutes, Bacteroidetes, Actinobacteria, Proteobacteria и Verrucomicrobia [2,3]. Физиологическими функциями микробиома кишечника являются ферментация [4], синтез витаминов [5], выработка энергии с помощью короткоцепочечных жирных кислот (SCFAs) [6] и регулировка барьера слизистой оболочки кишечника [2,7]. SCFAs непосредственно отвечают за передачу сигналов от кишечника к мозгу, в то время как желчные кислоты (BAs) и триметиламин-N-оксид (TMAO) связаны с атеросклеротическим процессом [2,8,9].

Атеросклероз, заболевание, поражающее артерии, является основной причиной смерти от болезней сердца и инсульта (~ 50% всех смертей в западных обществах), в то время как сердечно-сосудистые заболевания (ССЗ) составляют 32% всех случаев смерти в мире в 2019 году [10]. Атеросклероз можно рассматривать не только как неизбежный дегенеративный результат старения, но и как хроническое воспалительное заболевание с возможными острыми осложнениями, такими как разрыв бляшки и тромбоз [11]. На это состояние могут влиять как генетические факторы, так и факторы окружающей среды. Атеросклероз (и кальцификаты интимы) и артериосклероз (и медиальные кальцификаты) взаимосвязаны, провоцируя сосудистую недостаточность [12]. Эволюция атеросклероза и его последствия показаны на рисунке 1. Начальные поражения атеросклероза представлены субэндотелиальными скоплениями макрофагов, содержащих холестерин (пенистые клетки). Отложения жировых полосок являются предшественниками фиброзных поражений, которые содержат некротический мусор, богатый липидами и гладкомышечными клетками (SMCs). Фиброзная оболочка бляшки представлена SMCs и внеклеточным матриксом, который инкапсулирует некротическое ядро. Бляшки могут развиваться в результате кальцификации, изъязвления и геморрагических процессов. Критические исходы развития бляшек могут заключаться в острой окклюзии артерии путем образования тромба или сгустка, приводящей к инсульту или инфаркту миокарда, особенно если они расположены в коронарных артериях [13]. Тромбоз бляшки может быть связан с эрозией или нарушением очага поражения [11]. Исследования на животных показали, что дефицит рецепторов аполипопротеина Е (apoE) или липопротеина низкой плотности (ЛПНП) может привести к прогрессирующим атеросклеротическим поражениям [14].

Рисунок 1. Эволюция атеросклероза и его последствия. Процесс атеросклероза начинается с повреждения эндотелия, что приводит к накоплению пенистых клеток макрофагов и инфильтрации гладкомышечных клеток с развитием жировых полосок. С этого момента атеросклероз через воспалительный процесс приведет к развитию уязвимой бляшки, состоящей из некротического ядра, микро- и макрокальцификации, а также кровоизлияния в бляшку. Когда на тонкой фиброзной оболочке уязвимой бляшки образуется трещина, тромбоциты начинают агрегироваться, что приводит к тромбозу и острому коронарному синдрому, а также к другим патологиям. Создано с помощью BioRender.com (Последний раз обращался 21 июля 2021 года).

«Склероз Менкеберга» определяется как кальциноз медиального слоя артерий при отсутствии атеромы, который чаще локализуется в артериях нижних конечностей, но также и в аорте. Процесс кальцификации, поражающий эластические или мышечные артерии, является эктопическим и обычно наблюдается у пациентов с хроническими воспалительными состояниями, такими как сахарный диабет, хроническая болезнь почек (ХБП) и гипертония. Также может быть задействован генетический компонент [12].

В этом обзоре анализируются основные результаты, касающиеся участия микробиоты кишечника в развитии ССЗ, с акцентом на прямую связь с кальцификацией атеросклеротических бляшек. Также обсуждается роль различных макро- и микронутриентов, а также самые последние открытия, касающиеся использования различных пробиотиков в качестве будущих методов лечения сердечно-сосудистых заболеваний.

2. Общие механизмы кальцификации сосудов.

Сосудистые кальцификации часто возникают в крупных и средних артериях, пораженных атеросклерозом, либо в интиме (очаговые бляшки), либо в средостении. Кальцификации могут также возникать в артериях без атеросклероза, например, кальцификация внутренней эластической пластинки у пациентов, инфицированных ВИЧ [15]. Эти типы артериальных кальцификаций не только различаются морфологически и эпидемиологически, но также имеют различное клиническое значение [12]. Признаками, способствующими кальцификации сосудов, могут быть старение, мужской пол, гипертония, сахарный диабет, ХБП, дислипидемия и курение. Кроме того, воспаление, окислительный стресс, повышенные конечные продукты гликирования, повышенный кальций-фосфатный продукт, высокие концентрации ангиотензина II, уремические токсины и дефицит витамина К (или его антагонистов) оказывают значительное влияние на сосудистую систему [16].

Отложения кальция на уровне интимы, диффузные или точечные, при атеросклерозе часто обнаруживаются в коронарных артериях и аорте. Они связаны с накоплением липидов и макрофагов [12,17]. Накопление липидов и развитие атеросклеротических бляшек могут привести к кальцификации интимы из-за воспалительной реакции. Кальцификации как интимы, так и медиального слоя приводят к повышенной жесткости сосудов, уменьшая способность адаптироваться к колебаниям артериального давления и, следовательно, способствуя повреждению и развитию атеросклеротических бляшек [12]. Было продемонстрировано, что кальцификация сосудов, долгое время считавшаяся пассивным процессом, является активно регулируемым явлением, напоминающим развитие костей. Некоторые белки, регулирующие кость, такие как остеопонтин, матричный белок Gla, остеокальцин, остеонектин, коллаген I и II, щелочная фосфатаза, костный сиалопротеин и костные морфогенные белки экспрессируются на уровне гладкомышечных клеток сосудов человека (VSMCs) [17]. Некоторые вещества, которые могут способствовать или ингибировать сосудистые кальцификации при ХБП, представлены в таблице 1. Сосудистые кальцификации могут рассматриваться как прогностические индикаторы сердечно-сосудистых заболеваний и связаны с плохим прогнозом, включая более высокий риск смерти от неблагоприятных сердечно-сосудистых событий (инсульт, острый инфаркт миокарда, заболевания периферических сосудов).

Таблица 1. Влияние на кальцификацию сосудов у пациентов с хронической болезнью почек и дисбактериозом кишечника.

3. Особенности кишечной микробиоты при атеросклерозе.

В зависимости от доминирующих родов были идентифицированы три различных энтеротипа: энтеротип 1 с преобладанием Bacteroides, энтеротип 2 с преобладанием Prevotella и энтеротип 3 с преобладанием Ruminococcus [26]. Доминирование Bacteroides было связано с привычкой употреблять в пищу животный белок, аминокислоты и насыщенные жиры [27]. Было обнаружено, что уровень Prevotella ниже у этих пациентов, но есть в высоких концентрациях у пациентов с диетой, богатой углеводами и простыми сахарами [27]. Люди, придерживающиеся диеты с низким содержанием жиров и животного белка, но с высоким содержанием клетчатки, крахмала и растительных полисахаридов, представляют собой другую категорию, в которой присутствует много Prevotella [28]. Исследования на животных показали, что диета с высоким содержанием ненасыщенных жиров увеличивает количество актинобактерий (Bifidobacterium), молочнокислых бактерий (Lactobacillus и Streptococcus) и Verrucomicrobia (Akkermansia muciniphila) [29,30], но также усиливает транслокацию липополисахаридов [31]. Фрукты и овощи, естественно богатые полифенолами [32], наряду с пробиотиками, могут повышать уровень Bifidobacterium и бактерий, производящих молочную кислоту, и уменьшать популяции энтеропатогенных бактерий [30].

Микробиом взрослого человека вызывает все больший интерес, поскольку, по-видимому, существует связь между степенью дисбактериоза и различными патологиями, включая сердечно-сосудистые заболевания [33].

Пациенты с симптомами атеросклероза, по-видимому, демонстрируют многочисленные популяции Collinsella по сравнению со здоровыми людьми [2,34]. Некоторые исследования пришли к выводу, что микробиом кишечника пациентов с атеросклерозом содержит большое количество Streptococcus spp. и 4 enterobacteriaceae (включая Escherichia coli, Enterobacter aerogenes и Klebsiella spp.). В результате нарушается метаболизм и транспорт молекул, включая ТМАО. Кроме того, микробиом кишечника пациентов с сердечно-сосудистыми заболеваниями более провоспалительный [2,35]. Исследования показали, что бактериальные филотипы, обнаруженные в атеросклеротической бляшке, аналогичны филотипам в полости рта, особенно у пациентов с заболеваниями пародонта. Более того, дисбактериоз коррелирует с уровнем холестерина в плазме [36].

Основные типы и роды, присутствующие в ротовой полости, кишечнике и атеросклеротической бляшке, можно наблюдать на Рисунке 2. Пациенты, страдающие ишемической болезнью сердца, имеют дисбактериоз, демонстрируя повышенный уровень порядка лактобацилл (тип Firmicutes - роды Lactobacillus, Streptococcus и Enterococcus) наряду с уменьшением типа Bacteroidetes (роды Bacteroides и Prevotella) [37]. Несколько исследований обнаружили у этого типа пациентов низкие концентрации Faecalibacterium (обладающие противовоспалительной ролью [38,39]), Subdoligranulum, Roseburia (участвующие в производстве SCFAs [40,41]), Eubacterium rectale и многочисленных популяциях Escherichia / Shigella и Enterococcus [42]. Повышенное бактериальное разнообразие было описано у пациентов с ишемической болезнью сердца. Виды Staphylococcus, Proteus vulgaris, Klebsiella pneumoniae и Streptococcus spp. были выявлены в атероматозных бляшках. Тем не менее, окончательная причинная роль между составом микробиоты кишечника и атеросклерозом четко не установлена. Тем не менее, можно утверждать, что присутствие определенных бактерий может быть связано с развитием атеросклероза [43].

Рисунок 2. Основные бактериальные типы, обнаруженные в атеросклеротической бляшке. Бактериальный анализ образцов атеросклеротических бляшек подтвердил существование микроорганизмов, общих с микробиотой кишечника или микробиотой ротовой полости. В полости рта и кишечнике преобладают Firmicutes, в то время как атеросклеротические бляшки богаты Proteobacteria. Тип Bacteroidetes очень хорошо представлен в кишечнике, но в меньшей степени присутствует в атеросклеротических бляшках. Показано, что соотношение Firmicutes / Bacteroidetes выше у пациентов, страдающих ишемической болезнью сердца. Создано на BioRender.com (последний доступ 21 июля 2021 г.).

4. Роль воспаления и дисбактериоза в атеросклеротическом процессе.

Микробиота кишечника человека меняется на протяжении жизни и в зависимости от режима питания. Дисбактериоз может привести к воспалительным или иммунным нарушениям за счет активации провоспалительных реакций во всем организме. Дисбактериоз кишечника связан с дислипидемией. Атеросклероз представляет собой процесс хронического воспаления, сопровождающийся накоплением липидов в стенках сосудов. Дисбактериоз кишечного микробиома может усилить воспаление слабой степени на кишечном уровне, способствуя прохождению бактерий и продуктов метаболизма в кровоток, что способствует сохранению хронического воспаления [44].

Имеются данные, указывающие на то, что клетки иммунной системы из сонных или коронарных атеросклеротических бляшек у пациентов с острым коронарным синдромом могут вырабатывать антитела против кишечных микробных антигенов, таких как Klebsiella и Proteus  [45]. Кроме того, показано, что воспаление играет важную роль в развитии кальцификатов сосудов [2,46]. Более того, состав атеросклеротических бляшек подобен микробной нагрузке кишечника или полости рта, как обсуждалось здесь ранее [36,47].

Режимы питания могут влиять на состав микробиоты кишечника, что, в свою очередь, может влиять на общее состояние здоровья человека за счет пищеварения и усвоения питательных веществ [48]. Таким образом, режим питания может представлять собой один из самых несложных и простых методов изменения микробиома человека [27]. Представителем западной диеты является высокое потребление белка и жиров, повышающее сердечно-сосудистый риск и уменьшающее популяции бифидобактерий [49]. Для сравнения, средиземноморская диета богата овощами, злаками, фруктами, антиоксидантами и волокнами [50]. Эта диета может снизить окислительный стресс и воспаление, а также усилить антиоксидантные эффекты и биодоступность оксида азота, тем самым улучшая сосудистую и сердечную функцию. Это также может быть связано с более низкой частотой и тяжестью сердечной недостаточности [51].

5. Микробиом, диетические питательные вещества и васкулотоксические метаболиты.

Связь между кишечной микробиотой и атеросклерозом подчеркнула важность диетических изменений как нового метода профилактики сосудов [52]. В прошлом холестерин и насыщенные жиры были на переднем крае управления питанием, но теперь установлено, что снижение потребления L-карнитина из красного мяса и фосфатидилхолина из яичных желтков также может играть ключевую роль в профилактике сердечно-сосудистых заболеваний, в том числе атеросклероза (рис. 3) [52]. Если до сих пор препараты, такие как статины, использовались в качестве первого намерения для снижения уровня ЛПНП натощак, исследования показали, что после приема пищи с высоким содержанием холестерина увеличивается артериальное воспаление, окислительный стресс [53,54] и эндотелиальная дисфункция [55] в течение нескольких часов [56].

Рис. 3. Путь TMA / FMO / TMAO в значительной степени зависит от компонентов диеты и играет роль в патогенезе сердечно-сосудистых заболеваний. Триметиламин (ТМА), образующийся в результате метаболизма бактерий, будет взаимодействовать с ферментом флавинмонооксигеназой 3 (FMO), который является мощным модификатором метаболизма холестерина и отвечает за производство триметиламина N-оксида (TMAO). Создано на BioRender.com (последний доступ 21 июля 2021 г.).

Микробиота тесно связана с нашим здоровьем, регулируя, среди прочего, иммунную функцию, функцию кишечника и биоактивацию питательных веществ и витаминов. Недавно исследования показали, что кишечная микробиота продуцирует васкулотоксические метаболиты из пищевых компонентов [57]. Наиболее изученным путем, связывающим васкулотоксические метаболиты микробиоты с сердечно-сосудистыми заболеваниями, включая атеросклероз, является преобразование карнитина (обнаруженного в основном в красном мясе) и фосфатидилхолина (из яичного желтка) в триметиламин (ТМА) кишечными микроорганизмами (рис. 3) [58 , 59].

Фосфатидилхолин под действием кишечных липаз продуцирует множество продуктов метаболизма, включая холинсодержащие питательные вещества - глицерофосфохолин, фосфохолин и холин. Кроме того, они метаболизируются микробиотой кишечника, в основном из слепой кишки и толстой кишки, до ТМА, который окисляется флавинмонооксигеназами (FMOs) в печени до триметиламина N-оксида (TMAO). TMAO, проатерогенное соединение, может стимулировать рецепторы-поглотители макрофагов, увеличивая количество холестерина в макрофагах, разрастание пенистых клеток в стенках артерий и, следовательно, атеросклероз [59]. Кроме того, холин может окисляться в печени и почках до бетаина, что представляет собой еще один способ образования ТМА бактериями [60].

Потребление L-карнитина увеличилось в последние годы в развитых странах и представляет собой основной фактор риска сердечно-сосудистых заболеваний. Он содержит структуру ТМА, подобную структуре холина, которая может активировать тот же патогенный путь [59].

Предполагается, что другие пищевые компоненты, которые имеют структуру ТМА, также могут продуцировать ТМАО из кишечной микробиоты и приводить к атеросклерозу [60]. Следовательно, для будущих исследований важно повысить осведомленность об этой гипотезе и проверить ее достоверность.

Васкулотоксические метаболиты фильтруются почками и выводятся с мочой, поэтому это необходимо учитывать в случае пациентов с почечной недостаточностью, поскольку они должны ограничивать потребление красного мяса и яичного желтка. В противном случае уровни ТМАО повышаются, что приводит к серьезному снижению клубочковой фильтрации и повышению сердечно-сосудистого риска [61]. Кишечная микробиота также генерирует другие продукты метаболизма, которые могут увеличить риск сердечно-сосудистых заболеваний у этих пациентов, такие как индоксилсульфат, индол-3-уксусная кислота и пара-крезилсульфат [60,62].

Уремические токсины, представленные индоксилсульфатом [63] и индол-3-уксусной кислотой [60], метаболизируемые при приеме триптофана и сывороточного п-крезилсульфата [64], соответственно, накапливаются при почечной недостаточности. Они повышают концентрацию активных форм кислорода (АФК) в эндотелиальных клетках, способствуя эндотелиальной дисфункции, приводящей к кальцификации аорты, жесткости сосудов и более высокой сердечно-сосудистой смертности [65].

Интересным аспектом является то, что веганам не хватает кишечных бактерий, производящих триметиламин (ТМА), поэтому потребление L-карнитина веганами не приводит к увеличению количества ТМАО [59].

Исследования подчеркнули гипотезу о том, что микробиота кишечника регулируется [66], и можно предположить, что трансплантация стула, уже используемая при лечении инфекций Clostridium difficile, может быть полезной для профилактики атеросклероза. Однако доказательства по этому поводу противоречивы. Например, исследование Smits et al. указали, что на уровни ТМАО и маркеров сосудистого воспаления не влияет трансплантация фекальной микробиоты у пациентов с метаболическим синдромом [67]. Концепция трансплантации фекалий и другие возможные положительные эффекты показаны на рисунке 4.

Рисунок 4. Благоприятные эффекты трансплантации фекальной микробиоты. Концепция фекальной трансплантации представлена переносом полезных бактерий из стула здорового донора пациенту с заболеванием, вызванным дисбактериозом микробиоты кишечника, с целью увеличения микробного разнообразия. Создано на BioRender.com (последний доступ 21 июля 2021 г.).

6. Вклад диетических факторов в кальцификацию сосудов.

Сердечно-сосудистые кальцификации являются предиктором сердечно-сосудистых событий и смертности. Поскольку не существует точного лечения сердечно-сосудистой кальцификации, исследования, касающиеся взаимосвязи между диетой и процессом кальцификации сосудов, также рассматривались с течением времени. Некоторые результаты приведены в таблице 2.

Таблица 2. Диетические рекомендации и их влияние на кальцификацию сосудов.

Установление связи между воздействием определенных пищевых продуктов и развитием атеросклероза - сложный процесс из-за невозможности формирования партий, которые должны подвергаться одинаковым условиям жизни и надлежащему контролю. На атеросклеротический процесс влияют многочисленные факторы, включая уровни циркулирующих липидов и сосуществование хронического воспаления. Среди других вмешательств при лечении атеросклероза можно также включить функциональные продукты питания - термин, придуманный в Японии в начале 1980-х годов. Функциональные пищевые продукты обычно определяются как пищевые продукты с физиологическими преимуществами, которые несут ответственность за краткосрочные или долгосрочные преимущества, помимо их пищевой ценности [94]. Кроме того, были введены другие термины, такие как нутрицевтики или биоцевтики, известные как продукт питания или его часть, которые иногда можно рассматривать как диетические добавки, обеспечивающие пользу для здоровья (для профилактики и даже лечения определенного заболевания) [95,96]. При сердечно-сосудистых заболеваниях может увеличиваться потребность в некоторых питательных веществах. Было продемонстрировано, что некоторые функциональные продукты питания оказывают благотворное влияние на сердечно-сосудистые заболевания, снижая общую концентрацию липидов (и холестерина ЛПНП), благодаря их антиоксидантным свойствам и влиянию на уровни гомоцистеина (подробные обзоры см. [97,98]).

Помидоры, очень богатые ликопином с антиоксидантными свойствами, считаются очень полезными для поддержания эндотелиальной функции и нормального уровня глюкозы и липидов в крови [99]. Было показано, что клюква, богатая полифенолами, изопреноидами и другими компонентами, способствует повышению устойчивости холестерина ЛПНП к окислению, подавляет агрегацию тромбоцитов и снижает кровяное давление [100,101]. Соответствующие результаты указывают на преимущества диеты, богатой жирной рыбой, длинноцепочечными омега-3 жирами и овощами, в то время как отказ от трансжиров и простых сахаров также может быть защитным [68].

Растворимые волокна, такие как пектины из яблок, груш и картофеля, важны, потому что они могут связываться с холестерином в желудочно-кишечном тракте и увеличивать выведение липидов с фекалиями, в то время как β-глюканы, содержащиеся в овсе и ячмене, связаны с меньшей частотой дислипидемии, гипертонии и ожирения [102,103]. Кроме того, было доказано, что волокна из льняного семени и псиллиума снижают уровень холестерина ЛПНП [104].

Полифенолы - это питательные вещества, которые содержатся в чае, кофе, вине, фруктах, овощах, какао и грибах [105]. Они могут ингибировать оксидазы, уменьшать продукцию супероксида и окисленных липопротеинов низкой плотности, подавлять пролиферацию и миграцию VSMCs и уменьшать агрегацию тромбоцитов, таким образом снижая продукцию активных форм кислорода [105].

Полифенолы могут быть перечислены как флавоноиды (наиболее распространенная категория), фенольные кислоты, стильбены и лигнаны [105,106]. Они могут сдерживать развитие артериальной гипертензии, сахарного диабета, гиперлипидемии и ожирения [105].

Литературные данные свидетельствуют о том, что полифенолы обладают противовоспалительными и антиоксидантными свойствами, а в определенных условиях способны ослаблять атеросклеротический процесс [107]. Исследование Loke с коллегами показало, что кверцетин и теафлавин могут уменьшать образование атеросклеротических поражений у мышей ApoE^-/- (с дефицитом ApoE)[107]. Другие исследования показывают свойство напитков, богатых полифенолами, ослаблять атеросклеротический процесс у мышей ApoE^-/-, таких как красное вино, неалкогольное красное вино [108,109] и чай [107,110].

Другие микронутриенты могут играть защитную роль против сердечно-сосудистых кальцификаций: магний (≥380 мг/день) [68,75,76,77,78], филлохинон и менахинон (500 мкг/день) [68,79,80,82,83], а 25(ОН) витамин D ≥ 75 нмоль/л [68]. Напротив, неорганический фосфор из пищевых консервантов может запускать процесс кальцификации [84,85,86]. У пациентов с ХБП трансдифференцировка VSMCs может усиливаться гиперфосфатемией, что приводит к формированию остеоидного матрикса, содержащего кальций, на уровне сосудистой среды [111]. Уровень гомоцистеина в плазме > 12 мкмоль / л может прогнозировать сердечно-сосудистые кальцификации с ускоренным прогрессированием атеросклеротических бляшек [70]. Несмотря на то, что окислительный стресс может инициировать кальцификацию сосудов, витамины-антиоксиданты не доказали свою эффективность, а альфа-токоферол даже может повышать риск кальцификации [87]. Однако другие антиоксидантные вещества, такие как кверцетин [90], ресвератрол (красное вино) [91] и галлат эпигаллокатехина (зеленый чай) [68], защищают от процесса кальцификации [68].

Поперечное исследование, проведенное Machado et al. указало на положительную связь между потреблением с пищей кальция, фосфора и калия и кальцификацией коронарных артерий у пациентов, страдающих ХБП [112].

Взаимосвязь между потреблением кальция и сердечно-сосудистыми заболеваниями широко обсуждается [113,114,115]. Данные клинических испытаний предполагают, что может существовать связь между добавлением кальция в пищу и высоким риском сердечно-сосудистых событий, включая инфаркт миокарда [116,117,118,119]. Кальций может влиять на патогенез сердечно-сосудистых событий, воздействуя на несколько путей: метаболизм липидов, воспаление, чувствительность и секрецию инсулина, тромбоз и кальцификацию сосудов [119,120]. Более того, ежедневная доза более 1400 мг кальциевых добавок была связана с увеличением смертности от всех причин, в том числе от сердечно-сосудистых заболеваний [119, 121]. Согласно исследованию, проведенному Anderson et al.  в течение 10-летнего периода наблюдения прием пищевых добавок с кальцием был независимо связан с кальцификацией коронарных артерий, независимо от корректировки общего потребления кальция. Тем не менее, была показана защитная связь между общим потреблением кальция и развитием коронарного атеросклероза, особенно среди лиц, не употребляющих добавки [119]. Тем не менее, добавки кальция не обязательно способствуют кальцификации сосудов у пациентов, не страдающих заболеваниями почек или гиперпаратиреозом [68,71,72,73].

Sun и его коллеги провели исследования на мышах с дефицитом ApoE и показали, что низкое содержание калия в рационе способствует атеросклеротической кальцификации сосудов и повышению жесткости аорты по сравнению с нормальными мышами, получавшими калий [88]. Напротив, высокое содержание калия в рационе снижает кальцификацию сосудов и жесткость аорты. Как это можно объяснить? Снижение концентрации калия, близкое к нижнему пределу нормального диапазона, увеличивает внутриклеточный кальций, тем самым активируя белок, связывающий элемент ответа цАМФ (CREB). CREB может усилить аутофагию и способствовать кальцификации VSMCs. Кальцификации VSMCs были уменьшены за счет ингибирования сигналов кальция и уменьшения CREB или ATG7, регулятора аутофагии (белок 7, связанный с аутофагией). На уровне кальцинированных артерий и аорты мышей, получавших низкокалиевую диету, были отмечены высокая аутофагия и передача сигналов CREB [88]. Более того, популяционное исследование показало, что повышенный уровень калия в рационе снижает пролиферацию VSMCs, снижает прилипание моноцитов к стенкам сосудов и замедляет развитие атеросклероза [88,89].

Что касается магния, у пациентов с запущенной ХБП была отмечена связь между низкой концентрацией магния в сыворотке крови, частыми кальцификациями сосудов и повышенной смертностью от сердечно-сосудистых заболеваний. Результаты показывают, что магний может защитить VSMCs от кальцификации посредством молекулярных механизмов. Пероральный прием магния может привести к снижению кальцификации сосудов у пациентов, страдающих ХБП [81].

Что касается приема витаминов, добавки с витаминами A, B, C, D и E, похоже, не обладают эффектами против кальцификации. Добавки витаминов K1, K2 и магния вместе с выдержанным экстрактом чеснока, возможно, могут замедлить прогрессирование кальцификации [16].

Витамин К является важным кофактором для активации некоторых белков внеклеточного матрикса, включая матричный Gla-белок (MGP), который может ингибировать кальцификацию сосудов. «Концепция» витамина К представлена ​​структурно родственными элементами, которые включают филлохинон (витамин K1), одну из наиболее часто используемых синтетических пищевых добавок, и менахиноны (витамин K2) [16,83]. Были введены новые добавки витамина К, в основном содержащие менахинон 4 (МК-4) и менахинон 7 (МК-7: наиболее гидрофобный вариант с хорошей биодоступностью и длительным периодом полувыведения) [16,83].

Роль витамина К была также подчеркнута в исследовании McCabe и его коллег, в котором участвовали крысы с хронической почечной недостаточностью, вызванной аденином. Высокий уровень витамина К в рационе крыс с ХБП уменьшал образование кальцификатов, вызванных варфарином [122]. Более того, витамин K1 может превращаться в менахинон-4 [123]; в результате, вместо высоких доз витамина K1 можно получить диетические добавки с витамином K2 или аналогами [16].

Антагонисты витамина K (VKA), среди наиболее рекомендуемых пероральных антикоагулянтов, влияют на регенерацию витаминов K1 и K2, необходимых для активации факторов свертывания крови и матричного белка Gla, который, в свою очередь, отвечает за ингибирование кальцификации артерий. Исследование, проведенное Hasific и др., оценивающее взаимосвязь между лечением VKA и степенью кальцификации коронарных артерий, показало, что более длительный период лечения VKA, но не новыми пероральными антикоагулянтами, был связан с риском более высокой категории кальцификации коронарных артерий у пациентов без предыдущих ССЗ [124].

Результаты исследования CARDIA указывают на то, что низкоуглеводные диеты, принятые с раннего возраста, связаны с более высоким риском развития кальцификации коронарных артерий, особенно когда заменителями углеводов являются животные белки или жиры [69].

Данные о гипергомоцистеинемии, фолиевой кислоте и витамине B12 как показателях сердечно-сосудистых заболеваний и смертности от сердечно-сосудистых заболеваний у пациентов с ХБП противоречивы. Было предложено рассматривать их как факторы риска прогрессирования ХБП, представляющие собой потенциальную терапевтическую мишень. Патофизиологическая цепь событий в этом состоянии может привести к истощению, анорексии, гастропарезу и уменьшению кишечного транзита, что еще больше снижает концентрацию фолиевой кислоты и витамина B12 в сыворотке крови [125]. Снижение уровня витамина B12 в крови было связано с повышенным индексом массы тела, сахарным диабетом или инсулинорезистентностью, дислипидемией и сердечно-сосудистыми заболеваниями [125,126]. Гипергомоцистеинемия была отмечена как фактор риска сердечно-сосудистых заболеваний, но эти данные все еще очень обсуждаются [125,127,128,129]. Высокий уровень гомоцистеина в крови, а также нарушения метаболизма фолиевой кислоты и витамина B12 могут быть обнаружены у пациентов, страдающих ХБП [125, 130, 131]. Результаты метаанализа, суммирующего до 5123 пациентов, свидетельствуют о том, что гипергомоцистеинемия является фактором риска сердечно-сосудистых заболеваний и смертности для пациентов с ХБП, которые не получают добавок фолиевой кислоты [125, 132]. Гипергомоцистеинемия также считалась фактором риска сердечно-сосудистых заболеваний в нескольких исследованиях [133-139]. С другой стороны, другие исследования сделали противоположные выводы; например, Suliman et al. [140] и Wrone et al. [141].

Soohoo et al. [142] указывают на то, что низкие концентрации фолиевой кислоты связаны с повышенной смертностью от всех причин у гемодиализных пациентов, поэтому добавление фолиевой кислоты может уменьшить сердечно-сосудистые события, согласно Righetti et al. [125 143]. Что делать с добавками к диете? Данные из литературы указывают на разные направления по этой теме. Несколько исследований пришли к выводу, что добавление фолиевой кислоты и витамина B12 не влияло на смертность от всех причин или сердечно-сосудистые события у пациентов с ХБП [144, 145, 146], в то время как добавление 5 мг фолиевой кислоты у пациентов, находящихся на гемодиализе, уменьшало сердечно-сосудистые события [125, 143].

7. Фармакологические подходы, влияющие на микробиом, атеросклероз и кальцификацию сосудов.

Блокаторы кальциевых каналов и ингибиторы ренин-ангиотензин-альдостерона доказали свою способность уменьшать кальцификации сосудов на животных моделях [16, 147-151]. Однако исследования на людях не дали точного заключения относительно этого явления [152-155]. Статины, хотя и нацелены на сердечно-сосудистую заболеваемость и смертность, не повлияли на эволюцию коронарных кальцификатов [156].

До сих пор существуют противоречивые данные о возможных вмешательствах в микробиом кишечника для уменьшения интенсивности атеросклероза и кальцификации сосудов.

Пациенты с ХБП представляют большой интерес. При ХБП, когда скорость клубочковой фильтрации снижается, толстая кишка играет большую роль в выведении мочевины и мочевой кислоты. Длительное воздействие высоких концентраций мочевины может привести к чрезмерному развитию бактерий, содержащих уреазу, которые вырабатывают высокий уровень аммиака и повышают pH в кишечнике [157]. Повышенные концентрации мочевой кислоты и высокая секреция оксалатов в пищеварительном тракте приводят к увеличению количества бактерий, продуцирующих уриказу [158, 159].

Коррекция дисбактериоза кишечника может улучшить ось кишечник – сосуд – кость у пациентов с ХБП, уменьшая развитие кальцификации сосудов и деминерализацию костей. Возможными решениями могут быть изменения диеты с высоким потреблением клетчатки, введение пробиотиков и пребиотиков, а также добавление витамина К, поскольку фактором риска кальцификации сосудов и деминерализации костей может быть дефицит витамина К, распространенное явление при ХБП [159, 160]. Данные свидетельствуют о более низком производстве уремического токсина из-за приема пробиотиков, наряду с более низкими уровнями биомаркеров воспаления и окислительного стресса [161]. Пребиотики (пребиотически устойчивая добавка крахмала; β-глюкан овса) были связаны с минимизацией уремических токсинов и маркеров воспаления у пациентов, находящихся на гемодиализе [162,163].

Несколько клинических исследований продемонстрировали положительное влияние пробиотиков [164] на липидный профиль крови (Lactobacillus acidophilus, Bifidobacterium lactis, Lactobacillus plantarum, Lactobacillus helveticus, Enterococcus faecium) [165] и подчеркнули их антиоксидантный эффект (Lactobacillus fermentum, Lactobacillus plantarum, Lactobacillus acidophilus, Lactobacillus casei, Lactobacillus reuteri, Lactobacillus delbrueckii ssp. bulgaricus, Lactobacillus sporogenes, Lactococcus lactis, Lactobacillus bulgaricus, Lactobacillus gasser, Lactobacillus rhamnosus, Lactobacillus langum, Lactobacillus paracasei, Bifidobacterium lactis, Bifidobacterium bifidum, Bifidobacterium longum, Bifidobacterium BB-12, Bifidobacterium infantis, Bifidobacterium breve) [166], но не улучшение эндотелиальной функции. По словам Matsumoto M., новым многообещающим методом лечения пациентов из группы риска может стать контроль бактериальных метаболитов. В некоторых статьях также предполагалось, что пероральный прием полиаминов может быть эффективным в профилактике сердечно-сосудистых заболеваний [167].

Например, полиамины, спермидин и спермин являются биологически активными соединениями, которые могут усиливать аутофагию и уменьшать воспаление, но также обладают свойствами, препятствующими агрегации тромбоцитов [167, 168]. Спермин может подавлять воспалительную реакцию за счет ограничения выработки провоспалительных цитокинов [167, 169]. Он также может изменять трансмиграцию воспалительных клеток в состояние воспаления, подавляя LFA-1, который связывается с эндотелиальными клетками через молекулу межклеточной адгезии 1 [167, 170].

Спермидин, согласно LaRocca et al., увеличивает биодоступность оксида азота, снижает окислительный стресс, изменяет структурные факторы и способствует аутофагии, тем самым оказывая мощное антивозрастное воздействие на артерии [167, 171]. Аутофагия, вызванная спермидином, может предотвратить атеросклероз. Другое исследование показало, что добавление спермидина за счет повышения аутофагии у старых и чувствительных к соли животных моделей с гипертензией продлевает продолжительность жизни мышей, оказывает защитное действие на сердечно-сосудистую систему, снижает кровяное давление и задерживает прогрессирование сердечной недостаточности [167, 172]. Michiels et al. подтвердили, что добавки спермидина уменьшают образование атеросклеротических бляшек, провоцируя аутофагию у мышей с дефицитом аполипопротеина E [167,173].

Поскольку дисфункция эндотелия сосудов является преждевременным признаком атеросклероза, вмешательство на ранних стадиях может восстановить нормальную физиологию. Matsumoto и др. оценивали результаты путресцина, предшественника спермидина и спермина, продуцируемого микробиомом кишечника после введения Bifidobacterium animalis spp. Lactis LKM512 (Bifal) и аргинин (Arg) при эндотелиальной дисфункции [167, 174]. Результаты показывают, что группа Bifal и Arg имела более низкий риск атеросклероза по сравнению с группой плацебо за счет повышения концентрации спермидина в крови, что, в свою очередь, способствует аутофагии с улучшенной функцией эндотелия сосудов [167].

Исследования витамина К показывают многообещающие результаты. Kawashima и его коллеги оценили влияние витамина К2 (менатетренона) на атеросклероз и коагуляцию у кроликов с гиперхолестеринемией. Витамин К, необходимый для гамма-карбоксилирования глутаминовой кислоты (Gla) в белках организма, таких как витамин К-зависимые факторы свертывания и костный Gla-белок [175,176], в дозах от 1 до 10 мг/кг/сут уменьшал развитие атеросклеротических бляшек, утолщение интимы и атеросклероз легких и предотвращал тенденцию к свертыванию за счет снижения уровня общего холестерина, перекисного окисления липидов и плазматической активности фактора X [177].

У кроликов с гиперхолестеринемией плазматическая активность витамин К-зависимых факторов свертывания крови повышена по сравнению с нормолипидемическими животными [178,179], наряду с повышенной прокоагулянтной активностью [177,180]. Фармакологические дозы витамина К2 снижали отложение сложных эфиров холестерина в участках аорты у кроликов с гиперхолестеринемией [177].

Добавки витамина K2 в течение 270 дней у пациентов с 3-5 стадиями ХБП значительно изменили уровни регуляторов кальцификации, таких как десфосфорилированный-некарбоксилированный матричный белок Gla, остеокальцин и остеопротегерин, уменьшив прогрессирование атеросклероза, но не оказали значительного влияния на состояние прогрессирования кальцификации [181].

Остеокальцин, матричный белок Gla и,  Gla-богатый белок, являются ингибиторами кальцификации мягких тканей и требуют витамин К-зависимого карбоксилирования для активации. Было показано, что циркулирующий десфосфорилированный-некарбоксилированный матричный белок Gla является прогностическим фактором сердечно-сосудистого риска и смертности, а распространенность артериальных кальцификатов была связана с циркулирующим общим некарбоксилированным матриксным Gla. В течение 3-летнего периода приема витамина К наблюдалась эластичность сосудов по сравнению с потерей 12% в группе плацебо [182].

Белок Gla, обнаруженный в атеросклеротических бляшках, играет довольно противоречивую роль; с одной стороны, это связано с атеросклеротической кальцификацией, согласно Levy et al. [177,183,184], и, с другой стороны, он может ограничивать отложения кальция in vitro, согласно Gijsbers et al. [177,185].

Известно, что кишечный метаболит триметиламина (ТМА), триметиламин-N-оксид (ТМАО), является независимым фактором риска атеросклероза. Была выдвинута гипотеза о потенциальной способности берберина изменять микробиоту кишечника и лечить диабет, ожирение и атеросклероз, основанную на ингибировании продукции TMA / TMAO микробиотой кишечника, опосредованной берберином. Согласно работе Li Xingxing et al., доказано, что берберин ослабляет выработку ТМА / ТМАО, поэтому он уменьшал атеросклеротические поражения у животных, получавших рацион на основе злаков с добавлением холина [186].

Бесспорная роль диеты в балансировании состава и активности кишечной микробиоты. Микробиота кишечника и ее сложный состав играют многочисленные роли, включая иммуномодуляцию. Исследования Akkermansia muciniphila, бактерии, разлагающей муцин, были проведены из-за ее многочисленных полезных свойств для здоровья человека. Было показано, что потребление берберина повышает уровень кишечной Аккермансии и снижает атеросклероз у мышей ApoE^-/- на диете с высоким содержанием жиров. У мышей, получавших берберин, уменьшились атеросклеротические поражения, вызванные диетой с высоким содержанием жиров, и повысилась концентрация Akkermansia spp. Доказано, что берберин снижает экспрессию провоспалительных цитокинов, уменьшает эндотоксемию и воспаление, вызываемые диетами с высоким содержанием жиров, и улучшает барьерную функцию кишечника, способствуя экспрессии белков плотного соединения. Таким образом, берберин вызвал изменения в кишечнике, в которых акцентируется внимание на обилие Akkermansia spp., подчеркивая антиатеросклеротический эффект берберина. Аналогичные эффекты были продемонстрированы для ресвератрола, который, изменяя состав микробиоты кишечника, снижает ТМАО-опосредованный атеросклероз у мышей ApoE^-/- [187]. Ресвератрол может ограничивать ТМАО-опосредованный атеросклероз за счет снижения уровня ТМАО и повышения секреции желчных кислот [187, 188].

Было показано, что один класс микробных метаболитов, известный как SCFAs, представленный в основном ацетатом, пропионатом и бутиратом, которые наиболее распространены в кишечнике человека, действует как дополнительный источник энергии, приводя к липогенезу de novo [189]. Действие SCFAs возможно после их связывания с рецепторами, связанными с G-белком, присутствующими на эндотелиальных клетках и на SMCs (в среде оболочки), заключающееся в регуляции кровяного давления и сосудистого тонуса [190]. Общие эффекты SCFAs могут быть объяснены, в связи с атеросклеротическим процессом, их противовоспалительными свойствами за счет уменьшения миграции и пролиферации иммунных клеток, снижения уровней нескольких цитокинов (IL-1, IL-6 и TNF-α) и запуска апоптоза [191].

Другой класс микробных метаболитов представлен вторичными желчными кислотами, производными от первичных желчных кислот [192]. Были проведены различные исследования in vivo и in vitro, чтобы привлечь внимание к их участию в атеросклерозе (подробный обзор см. [193]). Вторичные желчные кислоты модулируют активность гидролазы желчных солей, которая гидролизует конъюгаты глицина и таурина с высвобождением свободных желчных кислот. Если присутствуют большие количества, это приводит к повышению уровня холестерина и образованию пенистых клеток, а также напрямую влияет на размер атеросклеротической бляшки [194]. Это явление возможно из-за присутствия грамположительных бактерий, таких как Bifidobacterium, Lactobacillus, Clostridium и Enterococcus, а также грамотрицательных бактерий, таких как Bacteroides [195]. Потребление растительного белка по сравнению с потреблением животного белка было связано с уменьшением количества Bacteroides и увеличением концентрации Bifidobacterium и Lactobacillus, что принесло пользу для здоровья [196]. Концентрация холестерина ЛПНП снижается в популяциях, потребляющих цельнозерновые продукты, где хорошо представлены Bifidobacterium и Lactobacillus, которые способствуют деконъюгации желчных кислот [197].

Хотя обсуждение всех функциональных продуктов питания как таковых выходит за рамки данного обзора, мы сочли более полезным обобщить недавние исследования, проведенные либо на людях, либо в лабораторных условиях, которые устанавливают связи между пищевыми компонентами и их влиянием на кальцификацию сосудов из-за изменений, произведенных в микробиоме и в микробных метаболитах. Результаты обобщены в таблице 3.

Таблица 3. Резюме недавних исследований, связывающих микробиом кишечника, диетические вмешательства и атеросклероз.

ХБП - хроническая болезнь почек, PC - карбонил белка, TBARS - вещества, реагирующие с тиобарбитуровой кислотой, IL-6 - интерлейкин-6, hs-CRP - высокочувствительный C-реактивный белок, RHI - индекс реактивной гиперемии, BP - артериальное давление. , BBR - берберин, TMA - триметиламин, TMAO - триметиламинN-оксид, BA - желчная кислота, ↑ - повышение, ↓ - уменьшение.

8. Выводы

Очень важные достижения в исследовании микробиома кишечника недавно показали его участие в различных метаболических заболеваниях, которые обычно сопровождаются образованием атеросклеротических бляшек. Бактериальные метаболиты, SCFAs, TMAO и желчные кислоты напрямую зависят от режима питания, ответственного за различные энтеротипы. Не следует упускать из виду участие микробиома в формировании и стабильности атеросклеротических бляшек, поскольку будущие сосудистые события коррелируют с уязвимостью бляшки, несомненно, связанной с ее кальцификацией. Конечно, нельзя пренебрегать ролью микробиома в профилактике или лечении атеросклероза и кальцификатов сосудов. Многочисленные исследования свидетельствуют о благоприятном или неблагоприятном влиянии диеты на феномен атеросклероза. Однако становится ясно, что микробиом очень чувствителен к составу рациона и что продукты бактериального метаболизма играют огромную роль в общем здоровье и профилактике ССЗ. Отныне необходимы многочисленные подробные исследования связи между микробиотой и функциональными продуктами питания. Еще многое предстоит узнать о связи между микробиомом кишечника, здоровьем сосудов и риском сердечно-сосудистых заболеваний, но следует принимать во внимание новые методы лечения, включая здесь изменение диеты, использование пре / пробиотиков или введение различных добавок. Таким образом, можно считать, что связи между микробиомом, диетой, функциональными продуктами питания и приемом пре / пробиотиков будут представлять собой будущие средства профилактики и лечения ССЗ в интегрированном контексте.

Дополнительно см.:

1. Кишечный микробиом и сердечно-сосудистые заболевания
2. Кишечный микробиом и факторы риска сердечно-сосудистых заболеваний
3. Дисбиоз кишечника при атеросклеротических сердечно-сосудистых заболеваниях (ACVD)
4. Пробиотики и атеросклероз
5. Кишечный микробиом как диагностический инструмент при ССЗ
6. Кишечный микробиом и ишемическая болезнь сердца (ИБС)
7. Микрофлора, ТМАО и атеросклероз
8. Кишечный микробиом влияет на жесткость артерий
9. Здоровье артерий зависит от микрофлоры кишечника
10. Триметиламин N-оксид, вырабатываемый кишечной микробиотой, ассоциируется с воспалением сосудов
11. Микробиота кишечника и ее влияние на развитие атеросклероза и сопутствующих  сердечно-сосудистых заболеваний
12. Пробиотики и атеросклероз
13. Иммунопатология атеросклероза и кишечная микробиота
14. Бактерии из рода Bilophila могут снизить риск ССЗ за счет предотвращения образования ТМАО
15. Кишечный микробиом, болезни легких и сердца и пробиотики

Литература

1. Thursby, E.; Juge, N. Introduction to the human gut microbiota. Biochem. J. 2017, 474, 1823–1836. [Google Scholar] [CrossRef]
2. Ahmad, A.F.; Dwivedi, G.; O’Gara, F.; Caparros-Martin, J.; Ward, N.C. The gut microbiome and cardiovascular disease: Current knowledge and clinical potential. Am. J. Physiol. Heart Circ. Physiol. 2019, 317, H923–H938. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
3. Zabell, A.; Tang, W.H. Targeting the microbiome in heart failure. Curr. Treat. Opt. Cardiovasc. Med. 2017, 19, 27. [Google Scholar] [CrossRef]
4. Liu, C.; Zhang, J.; Li, M.; Zhao, L.; Ji, C.; Ma, Q. Alterations and structural resilience of the gut microbiota under dietary fat perturbations. J. Nutr. Biochem. 2018, 61, 91–100. [Google Scholar] [CrossRef]
5. Rowland, I.; Gibson, G.; Heinken, A.; Scott, K.; Swann, J.; Thiele, I.; Tuohy, K. Gut microbiota functions: Metabolism of nutrients and other food components. Eur. J. Nutr. 2018, 57, 1–24. [Google Scholar] [CrossRef]
6. Blacher, E.; Levy, M.; Tatirovsky, E.; Elinav, E. Microbiome-modulated metabolites at the interface of host immunity. J. Immunol. 2017, 198, 572–580. [Google Scholar] [CrossRef]
7. Kitai, T.; Tang, W.H.W. Gut microbiota in cardiovascular disease and heart failure. Clin. Sci. 2018, 132, 85–91. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
8. Smolinska, A.; Tedjo, D.I.; Blanchet, L.; Bodelier, A.; Pierik, M.J.; Masclee, A.A.M.; Dallinga, J.; Savelkoul, P.H.M.; Jonkers, D.M.A.E.; Penders, J.; et al. Volatile metabolites in breath strongly correlate with gut microbiome in CD patients. Anal. Chim. Acta 2018, 1025, 1–11. [Google Scholar] [CrossRef]
9. Ding, L.; Chang, M.; Guo, Y.; Zhang, L.; Xue, C.; Yanagita, T.; Zhang, T.; Wang, Y. Trimethylamine-N-oxide (TMAO)-induced atherosclerosis is associated with bile acid metabolism. Lipids Health Dis. 2018, 17, 286. [Google Scholar] [CrossRef]
10. World Health Organization. Cardiovascular Diseases (CVDs). Available online: https://www.who.int/news-room/fact-sheets/detail/cardiovascular-diseases-(cvds) (accessed on 17 July 2021).
11. Lusis, A.J. Atherosclerosis. Nature 2000, 407, 233–241. [Google Scholar] [CrossRef]
12. Mackey, R.H.; Venkitachalam, L.; Sutton-Tyrrell, K. Calcifications, arterial stiffness and atherosclerosis. Adv. Cardiol. 2007, 44, 234–244. [Google Scholar] [CrossRef]
13. Otsuka, F.; Yasuda, S.; Noguchi, T.; Ishibashi-Ueda, H. Pathology of coronary atherosclerosis and thrombosis. Cardiovasc. Diagn. Ther. 2016, 6, 396–408. [Google Scholar] [CrossRef]
14. Tamminen, M.; Mottino, G.; Qiao, J.H.; Breslow, J.L.; Frank, J.S. Ultrastructure of early lipid accumulation in apoE-deficient mice. Arterioscler. Thromb. Vasc. Biol. 1999, 19, 847–853. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
15. Micheletti, R.G.; Fishbein, G.A.; Currier, J.S.; Singer, E.J.; Fishbein, M.C. Calcification of the internal elastic lamina of coronary arteries. Mod. Pathol. 2008, 21, 1019–1028. [Google Scholar] [CrossRef]
16. Vossen, L.M.; Kroon, A.A.; Schurgers, L.J.; de Leeuw, P.W. Pharmacological and Nutritional Modulation of Vascular Calcification. Nutrients 2019, 12, 100. [Google Scholar] [CrossRef]
17. Proudfoot, D.; Shanahan, C.M. Biology of calcification in vascular cells: Intima versus media. Herz 2001, 26, 245–251. [Google Scholar] [CrossRef]
18. Bain, M.A.; Faull, R.; Fornasini, G.; Milne, R.W.; Evans, A.M. Accumulation of trimethylamine and trimethylamine-N-oxide in end-stage renal disease patients undergoing haemodialysis. Nephrol. Dial. Transplant. 2006, 21, 1300–1304. [Google Scholar] [CrossRef]
19. Cockayne, S.; Adamson, J.; Lanham-new, S.; Shearer, M.J.; Gilbody, S.; Torgerson, D.J. Vitamin K and the prevention of fractures. Arch. Intern. Med. 2006, 166, 1256–1261. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
20. Moe, S.M.; Chen, N.X. Inflammation and vascular calcification. Blood Purif. 2005, 23, 64–71. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
21. Vervloet, M.; Cozzolino, M. Vascular calcification in chronic kidney disease: Different bricks in the wall? Kidney Int. 2017, 91, 808–817. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
22. Evenepoel, P.; Opdebeeck, B.; David, K.; D’Haese, P.C. Bone-vascular axis in chronic kidney disease. Adv. Chronic Kidney Dis. 2019, 26, 472–483. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
23. Yamada, S.; Giachelli, C.M. Vascular Calcification in CKD-MBD: Roles for phosphate, FGF23, and Klotho. Bone 2017, 100, 87–93. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
24. Liabeuf, S.; Barreto, D.V.; Barreto, F.C.; Meert, N.; Glorieux, G.; Schepers, E.; Temmar, M.; Choukroun, G.; Vanholder, R.; Massy, Z.A.; et al. Free p-cresylsulphate is a predictor of mortality in patients at different stages of chronic kidney disease. Nephrol. Dial. Transplant. 2010, 25, 1183–1191. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
25. Lano, G.; Burtey, S.; Sallée, M. Indoxyl sulfate, a uremic endotheliotoxin. Toxins 2020, 12, 229. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
26. Arumugam, M.; Raes, J.; Pelletier, E.; Le Paslier, D.; Yamada, T.; Mende, D.R.; Fernandes, G.R.; Tap, J.; Bruls, T.; Batto, J.M.; et al. Enterotypes of the human gut microbiome. Nature 2011, 473, 174–180, Erratum in: Nature 2011, 474, 666. Erratum in: Nature 2014, 506, 516. [Google Scholar] [CrossRef]
27. Wu, G.D.; Chen, J.; Hoffmann, C.; Bittinger, K.; Chen, Y.Y.; Keilbaugh, S.A.; Bewtra, M.; Knights, D.; Walters, W.A.; Knight, R.; et al. Linking long-term dietary patterns with gut microbial enterotypes. Science 2011, 334, 105–108. [Google Scholar] [CrossRef]
28. De Filippo, C.; Cavalieri, D.; Di Paola, M.; Ramazzotti, M.; Poullet, J.B.; Massart, S.; Collini, S.; Pieraccini, G.; Lionetti, P. Impact of diet in shaping gut microbiota revealed by a comparative study in children from Europe and rural Africa. Proc. Natl. Acad. Sci. USA 2010, 107, 14691–14696. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
29. Coelho, O.G.L.; Candido, F.G.; Alfenas, R.C.G. Dietary fat and gut microbiota: Mechanisms involved in obesity control. Crit. Rev. Food Sci. Nutr. 2018, 59, 3045–3053. [Google Scholar] [CrossRef]
30. Singh, R.K.; Chang, H.W.; Yan, D.; Lee, K.M.; Ucmak, D.; Wong, K.; Abrouk, M.; Farahnik, B.; Nakamura, M.; Zhu, T.H.; et al. Influence of diet on the gut microbiome and implications for human health. J. Transl. Med. 2017, 15, 73. [Google Scholar] [CrossRef]
31. Jamar, G.; Ribeiro, D.A.; Pisani, L.P. High-fat or high-sugar diets as trigger inflammation in the microbiota-gut-brain axis. Crit. Rev. Food Sci. Nutr. 2021, 61, 836–854. [Google Scholar] [CrossRef]
32. Pérez-Jiménez, J.; Neveu, V.; Vos, F.; Scalbert, A. Identification of the 100 richest dietary sources of polyphenols: An application of the Phenol-Explorer database. Eur. J. Clin. Nutr. 2010, 64 (Suppl. S3), S112–S120. [Google Scholar] [CrossRef]
33. Ionescu, R.F.; Boroghina, S.C.; Cretoiu, S.M. Is there a link between the gut microbiome and arterial hypertension? J. Hypertens. Res. 2021, 7, 12–17. [Google Scholar]
34. Karlsson, F.H.; Fåk, F.; Nookaew, I.; Tremaroli, V.; Fagerberg, B.; Petranovic, D.; Bäckhed, F.; Nielsen, J. Symptomatic atherosclerosis is associated with an altered gut metagenome. Nat. Commun. 2012, 3, 1245. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
35. Jie, Z.; Xia, H.; Zhong, S.L.; Feng, Q.; Li, S.; Liang, S.; Zhong, H.; Liu, Z.; Gao, Y.; Zhao, H.; et al. The gut microbiome in atherosclerotic cardiovascular disease. Nat. Commun. 2017, 8, 845. [Google Scholar] [CrossRef]
36. Koren, O.; Spor, A.; Felin, J.; Fåk, F.; Stombaugh, J.; Tremaroli, V.; Behre, C.J.; Knight, R.; Fagerberg, B.; Ley, R.E.; et al. Human oral, gut, and plaque microbiota in patients with atherosclerosis. Proc. Natl. Acad. Sci. USA 2011, 108 (Suppl. S1), 4592–4598. [Google Scholar] [CrossRef]
37. Emoto, T.; Yamashita, T.; Sasaki, N.; Hirota, Y.; Hayashi, T.; So, A.; Kasahara, K.; Yodoi, K.; Matsumoto, T.; Mizoguchi, T.; et al. Analysis of gut microbiota in coronary artery disease patients: A possible link between gut microbiota and coronary artery disease. J. Atheroscler. Thromb. 2016, 23, 908–921. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
38. Lopez-Siles, M.; Martinez-Medina, M.; Surís-Valls, R.; Aldeguer, X.; Sabat-Mir, M.; Duncan, S.H.; Flint, H.J.; Garcia-Gil, L.J. Changes in the abundance of Faecalibacterium prausnitzii phylogroups I and II in the intestinal mucosa of inflammatory bowel disease and patients with colorectal cancer. Inflamm. Bowel. Dis. 2016, 22, 28–41. [Google Scholar] [CrossRef]
39. Machiels, K.; Joossens, M.; Sabino, J.; De Preter, V.; Arijs, I.; Eeckhaut, V.; Ballet, V.; Claes, K.; Van Immerseel, F.; Verbeke, K.; et al. A decrease of the butyrate-producing species Roseburia hominis and Faecalibacterium prausnitzii defines dysbiosis in patients with ulcerative colitis. Gut 2014, 63, 1275–1283. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
40. Trøseid, M.; Andersen, G.Ø.; Broch, K.; Hov, J.R. The gut microbiome in coronary artery disease and heart failure: Current knowledge and future directions. EBioMedicine 2020, 52, 102649. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
41. Li, J.; Zhao, F.; Wang, Y.; Chen, J.; Tao, J.; Tian, G.; Wu, S.; Liu, W.; Cui, Q.; Geng, B.; et al. Gut microbiota dysbiosis contributes to the development of hypertension. Microbiome 2017, 5, 1–19. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
42. Zhu, Q.; Gao, R.; Zhang, Y.; Pan, D.; Zhu, Y.; Zhang, X.; Yang, R.; Jiang, R.; Xu, Y.; Qin, H. Dysbiosis signatures of gut microbiota in coronary artery disease. Physiol. Genom. 2018, 50, 893–903. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
43. Ott, S.J.; El Mokhtari, N.E.; Musfeldt, M.; Hellmig, S.; Freitag, S.; Rehman, A.; Kühbacher, T.; Nikolaus, S.; Namsolleck, P.; Blaut, M.; et al. Detection of diverse bacterial signatures in atherosclerotic lesions of patients with coronary heart disease. Circulation 2006, 113, 929–937. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
44. Komaroff, A.L. The microbiome and risk for atherosclerosis. JAMA 2018, 319, 2381–2382. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
45. Canducci, F.; Saita, D.; Foglieni, C.; Piscopiello, M.R.; Chiesa, R.; Colombo, A.; Cianflone, D.; Maseri, A.; Clementi, M.; Burioni, R. Cross-reacting antibacterial auto-antibodies are produced within coronary atherosclerotic plaques of acute coronary syndrome patients. PLoS ONE 2012, 7, e42283. [Google Scholar] [CrossRef]
46. Pedicino, D.; Severino, A.; Ucci, S.; Bugli, F.; Flego, D.; Giglio, A.F.; Trotta, F.; Ruggio, A.; Lucci, C.; Iaconelli, A.; et al. Epicardial adipose tissue microbial colonization and inflammasome activation in acute coronary syndrome. Int. J. Cardiol. 2017, 236, 95–99. [Google Scholar] [CrossRef]
47. Chhibber-Goel, J.; Singhal, V.; Bhowmik, D.; Vivek, R.; Parakh, N.; Bhargava, B.; Sharma, A. Linkages between oral commensal bacteria and atherosclerotic plaques in coronary artery disease patients. NPJ Biofilmss Microb. 2016, 2, 7. [Google Scholar] [CrossRef]
48. Schiattarella, G.G.; Sannino, A.; Esposito, G.; Perrino, C. Diagnostics and therapeutic implications of gut microbiota alterations in cardiometabolic diseases. Trends Cardiovasc. Med. 2019, 29, 141–147. [Google Scholar] [CrossRef]
49. Battson, M.L.; Lee, D.M.; Jarrell, D.K.; Hou, S.; Ecton, K.E.; Weir, T.L.; Gentile, C.L. Suppression of gut dysbiosis reverses Western diet-induced vascular dysfunction. Am. J. Physiol. Endocrinol. Metab. 2018, 314, E468–E477. [Google Scholar] [CrossRef]
50. Eckel, R.H.; Jakicic, J.M.; Ard, J.D.; de Jesus, J.M.; Houston Miller, N.; Hubbard, V.S.; Lee, I.M.; Lichtenstein, A.H.; Loria, C.M.; Millen, B.E.; et al. American College of Cardiology/American Heart Association Task Force on Practice Guidelines. 2013 AHA/ACC guideline on lifestyle management to reduce cardiovascular risk: A report of the American College of Cardiology/American Heart Association Task Force on Practice Guidelines. J. Am. Coll. Cardiol. 2014, 63, 2960–2984, Erratum in 2014, 63, 3027–3028. [Google Scholar] [CrossRef]
51. Kerley, C.P. Dietary patterns and components to prevent and treat heart failure: A comprehensive review of human studies. Nutr. Res. Rev. 2019, 32, 1–27. [Google Scholar] [CrossRef]
52. Spence, J.D. Effects of the Intestinal Microbiome on Constituents of Red Meat and Egg Yolks: A New Window Opens on Nutrition and Cardiovascular Disease. Can. J. Cardiol. 2014, 30, 150–151. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
53. Ghanim, H.; Abuaysheh, S.; Sia, C.L.; Korzeniewski, K.; Chaudhuri, A.; Fernandez-Real, J.M.; Dandona, P. Increase in plasma endotoxin concentrations and the expression of Toll-like receptors and suppressor of cytokine signaling-3 in mononuclear cells after a high-fat, high-carbohydrate meal: Implications for insulin resistance. Diabetes Care 2009, 32, 2281–2287. [Google Scholar] [CrossRef]
54. Dandona, P.; Ghanim, H.; Chaudhuri, A.; Dhindsa, S.; Kim, S.S. Macronutrient intake induces oxidative and inflammatory stress: Potential relevance to atherosclerosis and insulin resistance. Exp. Mol. Med. 2010, 42, 245–253. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
55. Vogel, R.A.; Corretti, M.C.; Plotnick, G.D. Effect of a single high-fat meal on endothelial function in healthy subjects. Am. J. Cardiol. 1997, 79, 350–354. [Google Scholar] [CrossRef]
56. Spence, J.D. Fasting lipids: The carrot in the snowman. Can. J. Cardiol. 2003, 19, 890–892. [Google Scholar]
57. Spence, J.D. Recent advances in pathogenesis, assessment, and treatment of atherosclerosis. F1000Research 2016, 5, F1000 Faculty Rev-1880. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
58. Wang, Z.; Klipfell, E.; Bennett, B.J.; Koeth, R.; Levison, B.S.; Dugar, B.; Feldstein, A.E.; Britt, E.B.; Fu, X.; Chung, Y.M.; et al. Gut flora metabolism of phosphatidylcholine promotes cardiovascular disease. Nature 2011, 472, 57–63. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
59. Koeth, R.A.; Wang, Z.; Levison, B.S.; Buffa, J.A.; Org, E.; Sheehy, B.T.; Britt, E.B.; Fu, X.; Wu, Y.; Li, L.; et al. Intestinal microbiota metabolism of L-carnitine, a nutrient in red meat, promotes atherosclerosis. Nat. Med. 2013, 19, 576–585. [Google Scholar] [CrossRef]
60. Spence, J.D.; Urquhart, B.L.; Bang, H. Effect of renal impairment on atherosclerosis: Only partially mediated by homocysteine. Nephrol. Dial. Transplant. 2016, 31, 937–944. [Google Scholar] [CrossRef]
61. Tang, W.H.; Wang, Z.; Kennedy, D.J.; Wu, Y.; Buffa, J.A.; Agatisa-Boyle, B.; Li, X.S.; Levison, B.S.; Hazen, S.L. Gut microbiota-dependent trimethylamine N-oxide (TMAO) pathway contributes to both development of renal insufficiency and mortality risk in chronic kidney disease. Circ. Res. 2015, 116, 448–455. [Google Scholar] [CrossRef]
62. Poesen, R.; Claes, K.; Evenepoel, P.; de Loor, H.; Augustijns, P.; Kuypers, D.; Meijers, B. Microbiota-Derived Phenylacetylglutamine Associates with Overall Mortality and Cardiovascular Disease in Patients with CKD. J. Am. Soc. Nephrol. 2016, 27, 3479–3487. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
63. Poesen, R.; Viaene, L.; Verbeke, K.; Claes, K.; Bammens, B.; Sprangers, B.; Naesens, M.; Vanrenterghem, Y.; Kuypers, D.; Evenepoel, P.; et al. Renal clearance and intestinal generation of p-cresyl sulfate and indoxyl sulfate in CKD. Clin. J. Am. Soc. Nephrol. 2013, 8, 1508–1514. [Google Scholar] [CrossRef]
64. Wu, I.W.; Hsu, K.H.; Hsu, H.J.; Lee, C.C.; Sun, C.Y.; Tsai, C.J.; Wu, M.S. Serum free p-cresyl sulfate levels predict cardiovascular and all-cause mortality in elderly hemodialysis patients—A prospective cohort study. Nephrol. Dial. Transplant. 2012, 27, 1169–1175. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
65. Dou, L.; Sallée, M.; Cerini, C.; Poitevin, S.; Gondouin, B.; Jourde-Chiche, N.; Fallague, K.; Brunet, P.; Calaf, R.; Dussol, B.; et al. The cardiovascular effect of the uremic solute indole-3 acetic Acid. J. Am. Soc. Nephrol. 2015, 26, 876–887. [Google Scholar] [CrossRef]
66. Petrof, E.O.; Gloor, G.B.; Vanner, S.J.; Weese, S.J.; Carter, D.; Daigneault, M.C.; Brown, E.M.; Schroeter, K.; Allen-Vercoe, E. Stool substitute transplant therapy for the eradication of Clostridium difficile infection: ‘RePOOPulating’ the gut. Microbiome 2013, 1, 3. [Google Scholar] [CrossRef]
67. Smits, L.P.; Kootte, R.S.; Levin, E.; Prodan, A.; Fuentes, S.; Zoetendal, E.G.; Wang, Z.; Levison, B.S.; Cleophas, M.C.P.; Kemper, E.M.; et al. Effect of Vegan Fecal Microbiota Transplantation on Carnitine- and Choline-Derived Trimethylamine-N-Oxide Production and Vascular Inflammation in Patients With Metabolic Syndrome. J. Am. Heart Assoc. 2018, 7, e008342. [Google Scholar] [CrossRef]
68. Nicoll, R.; Howard, J.M.; Henein, M.Y. A review of the effect of diet on cardiovascular calcification. Int. J. Mol. Sci. 2015, 16, 8861–8883. [Google Scholar] [CrossRef]
69. Gao, J.W.; Hao, Q.Y.; Zhang, H.F.; Li, X.Z.; Yuan, Z.M.; Guo, Y.; Wang, J.F.; Zhang, S.L.; Liu, P.M. Low-Carbohydrate Diet Score and Coronary Artery Calcium Progression: Results from the CARDIA Study. Arterioscler. Thromb. Vasc. Biol. 2021, 41, 491–500. [Google Scholar] [CrossRef]
70. Rasouli, M.L.; Nasir, K.; Blumenthal, R.S.; Park, R.; Aziz, D.C.; Budoff, M.J. Plasma homocysteine predicts progression of atherosclerosis. Atherosclerosis 2005, 181, 159–165. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
71. Wang, T.K.; Bolland, M.J.; van Pelt, N.C.; Horne, A.M.; Mason, B.H.; Ames, R.W.; Grey, A.B.; Ruygrok, P.N.; Gamble, G.D.; Reid, I.R. Relationships between vascular calcification, calcium metabolism, bone density, and fractures. J. Bone Miner. Res. 2010, 25, 2777–2785. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
72. Agata, U.; Park, J.H.; Hattori, S.; Iimura, Y.; Ezawa, I.; Akimoto, T.; Omi, N. The effect of different amounts of calcium intake on bone metabolism and arterial calcification in ovariectomised rats. J. Nutr. Sci. Vitaminol. 2013, 59, 29–36. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
73. Hsu, H.H.; Culley, N.C. Effects of dietary calcium on atherosclerosis, aortic calcification, and icterus in rabbits fed a supplemental cholesterol diet. Lipids Health Dis. 2006, 5, 16. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
74. Moe, S.M.; Chen, N.X.; Newman, C.L.; Gattone, V.H., 2nd; Organ, J.M.; Chen, X.; Allen, M.R. A comparison of calcium to zoledronic acid for improvement of cortical bone in an animal model of CKD. J. Bone Miner. Res. 2014, 29, 902–910. [Google Scholar] [CrossRef]
75. Hruby, A.; O’Donnell, C.J.; Jacques, P.F.; Meigs, J.B.; Hoffmann, U.; McKeown, N.M. Magnesium intake is inversely associated with coronary artery calcification: The framingham heart study. JACC Cardiovasc. Imaging 2014, 7, 59–69. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
76. Ishimura, E.; Okuno, S.; Kitatani, K.; Tsuchida, T.; Yamakawa, T.; Shioi, A.; Inaba, M.; Nishizawa, Y. Significant association between the presence of peripheral vascular calcification and lower serum magnesium in hemodialysis patients. Clin. Nephrol. 2007, 68, 222–227. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
77. Meema, H.E.; Oreopoulos, D.G.; Rapoport, A. Serum magnesium level and arterial calcification in end-stage renal disease. Kidney Int. 1987, 32, 388–394. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
78. Tzanakis, I.; Virvidakis, K.; Tsomi, A.; Mantakas, E.; Girousis, N.; Karefyllakis, N.; Papadaki, A.; Kallivretakis, N.; Mountokalakis, T. Intra- and extracellular magnesium levels and atheromatosis in haemodialysis patients. Magnes. Res. 2004, 17, 102–108. [Google Scholar]
79. Beulens, J.W.; Bots, M.L.; Atsma, F.; Bartelink, M.L.; Prokop, M.; Geleijnse, J.M.; Witteman, J.C.; Grobbee, D.E.; van der Schouw, Y.T. High dietary menaquinone intake is associated with reduced coronary calcification. Atherosclerosis 2009, 203, 489–493. [Google Scholar] [CrossRef]
80. Geleijnse, J.M.; Vermeer, C.; Grobbee, D.E.; Schurgers, L.J.; Knapen, M.H.; van der Meer, I.M.; Hofman, A.; Witteman, J.C. Dietary intake of menaquinone is associated with a reduced risk of coronary heart disease: The Rotterdam Study. J. Nutr. 2004, 134, 3100–3105. [Google Scholar] [CrossRef]
81. Hénaut, L.; Massy, Z.A. Magnesium as a calcification inhibitor. Adv. Chronic Kidney Dis. 2018, 25, 281–290. [Google Scholar] [CrossRef]
82. Shea, M.K.; O’Donnell, C.J.; Hoffmann, U.; Dallal, G.E.; Dawson-Hughes, B.; Ordovas, J.M.; Price, P.A.; Williamson, M.K.; Booth, S.L. Vitamin K supplementation and progression of coronary artery calcium in older men and women. Am. J. Clin. Nutr. 2009, 89, 1799–1807. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
83. Schurgers, L.J.; Teunissen, K.J.F.; Hamulyák, K.; Knapen, M.H.J.; Vik, H.; Vermeer, C. Vitamin K-containing dietary supplements: Comparison of synthetic vitamin K1 and natto-derived menaquinone-7. Blood 2007, 109, 3279–3283. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
84. Linefsky, J.P.; O’Brien, K.D.; Katz, R.; de Boer, I.H.; Barasch, E.; Jenny, N.S.; Siscovick, D.S.; Kestenbaum, B. Association of serum phosphate levels with aortic valve sclerosis and annular calcification: The cardiovascular health study. J. Am. Coll. Cardiol. 2011, 58, 291–297. [Google Scholar] [CrossRef]
85. Linefsky, J.P.; O’Brien, K.D.; Sachs, M.; Katz, R.; Eng, J.; Michos, E.D.; Budoff, M.J.; de Boer, I.; Kestenbaum, B. Serum phosphate is associated with aortic valve calcification in the Multi-ethnic Study of Atherosclerosis (MESA). Atherosclerosis 2014, 233, 331–337. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
86. McCarty, M.F.; Lerner, A.; DiNicolantonio, J.J.; Iloki-Assanga, S.B. Bioavailable dietary phosphate, a mediator of cardiovascular disease, may be decreased with plant-based diets, phosphate binders, niacin, and avoidance of phosphate additives. Nutrition 2014, 30, 739–747. [Google Scholar] [CrossRef]
87. Hatzigeorgiou, C.; Taylor, A.J.; Feuerstein, I.M.; Bautista, L.; O’Malley, P.G. Antioxidant vitamin intake and subclinical coronary atherosclerosis. Prev. Cardiol. 2006, 9, 75–81. [Google Scholar] [CrossRef]
88. Sun, Y.; Byon, C.H.; Yang, Y.; Bradley, W.E.; Dell’Italia, L.J.; Sanders, P.W.; Agarwal, A.; Wu, H.; Chen, Y. Dietary potassium regulates vascular calcification and arterial stiffness. JCI Insight 2017, 2, e94920. [Google Scholar] [CrossRef]
89. Young, D.B.; Lin, H.; McCabe, R.D. Potassium’s cardiovascular protective mechanisms. Am. J. Physiol. 1995, 268, R825–R837. [Google Scholar] [CrossRef]
90. Beazley, K.E.; Lima, F.; Borras, T.; Nurminskaya, M. Attenuation of chondrogenic transformation in vascular smooth muscle by dietary quercetin in the MGP-deficient mouse model. PLoS ONE 2013, 8, e76210. [Google Scholar] [CrossRef]
91. Tomayko, E.J.; Cachia, A.J.; Chung, H.R.; Wilund, K.R. Resveratrol supplementation reduces aortic atherosclerosis and calcification and attenuates loss of aerobic capacity in a mouse model of uremia. J. Med. Food 2014, 17, 278–283. [Google Scholar] [CrossRef]
92. Rehman, H.; Krishnasamy, Y.; Haque, K.; Thurman, R.G.; Lemasters, J.J.; Schnellmann, R.G.; Zhong, Z. Green tea polyphenols stimulate mitochondrial biogenesis and improve renal function after chronic cyclosporin a treatment in rats. PLoS ONE 2013, 38, e65029. [Google Scholar] [CrossRef]
93. Held, C.; Sumner, G.; Sheridan, P.; McQueen, M.; Smith, S.; Dagenais, G.; Yusuf, S.; Lonn, E. Correlations between plasma homocysteine and folate concentrations and carotid atherosclerosis in high-risk individuals: Baseline data from the Homocysteine and Atherosclerosis Reduction Trial (HART). Vasc. Med. 2008, 13, 245–253. [Google Scholar] [CrossRef]
94. Ross, S. Functional foods: The food and drug administration perspective. Am. J. Clin. Nutr. 2000, 71, 1735S–1738S. [Google Scholar] [CrossRef]
95. Thomas, P.R.; Earl, R. (Eds.) Enhancing the food supply. In Opportunities in the Nutrition and Food Sciences; Institute of Medicine, National Academy Press: Washington, DC, USA, 1994; pp. 98–142. [Google Scholar] [CrossRef]
96. Block, G.; Patterson, B.B.; Subar, A. Fruit, vegetables, and cancer prevention: A review of the epidemiological evidence. Nutr. Cancer 1992, 18, 1–29. [Google Scholar] [CrossRef]
97. Asgary, S.; Rastqar, A.; Keshvari, M. Functional Food and Cardiovascular Disease Prevention and Treatment: A Review. J. Am. Coll. Nutr. 2018, 37, 5–429. [Google Scholar] [CrossRef]
98. Karagodin, V.P.; Sukhorukov, V.N.; Orekhov, A.N.; Yet, S.F.; Sobenin, I.A. Prevention of atherosclerosis: The role of special diets and functional foods. Front. BioSci. 2020, 12, 57–69. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
99. Yanai, H.; Adachi, H.; Kawaguchi, A.; Hakoshima, M.; Waragai, Y.; Harigae, T.; Masui, Y.; Kakuta, K.; Hamasaki, H.; Katsuyama, H.; et al. The anti-atherosclerotic effects of tomatoes. Funct. Foods Health Dis. 2017, 7, 411–428. [Google Scholar] [CrossRef]
100. McKay, D.L.; Blumberg, J.B. Cranberries (Vaccinium macrocarpon) and cardiovascular disease risk factors. Nutr. Rev. 2007, 65, 490–502. [Google Scholar] [CrossRef]
101. Blumberg, J.B.; Basu, A.; Krueger, C.G.; Lila, M.A.; Neto, C.C.; Novotny, J.A.; Reed, J.D.; Rodriguez-Mateos, A.; Toner, C.D. Impact of cranberries on gut microbiota and cardiometabolic health: Proceedings of the cranberry health research conference 2015. Adv. Nutr. 2016, 7, 759S–770S. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
102. Soliman, G.A. Dietary Fiber, Atherosclerosis, and Cardiovascular Disease. Nutrients 2019, 11, 1155. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
103. El Khoury, D.; Cuda, C.; Luhovyy, B.L.; Anderson, G.H. Beta glucan: Health benefits in obesity and metabolic syndrome. J. Nutr. Metab. 2012, 2012, 851362. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
104. Kristensen, M.; Jensen, M.G.; Aarestrup, J.; Petersen, K.E.; Søndergaard, L.; Mikkelsen, M.S.; Astrup, A. Flaxseed dietary fibers lower cholesterol and increase fecal fat excretion, but magnitude of effect depend on food type. Nutr. Metab. 2012, 9, 8. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
105. Cheng, Y.C.; Sheen, J.M.; Hu, W.L.; Hung, Y.C. Polyphenols and Oxidative Stress in Atherosclerosis-Related Ischemic Heart Disease and Stroke. Oxid Med. Cell. Longev. 2017, 8526438. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
106. Neveu, V.; Perez-Jimenez, J.; Vos, F.; Crespy, V.; du Chaffaut, L.; Mennen, L.; Knox, C.; Eisner, R.; Cruz, J.; Wishart, D.; et al. Phenol-explorer: An online comprehensive database on polyphenol contents in foods. Database 2010, 2010, bap024. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
107. Loke, W.M.; Proudfoot, J.M.; Hodgson, J.M.; McKinley, A.J.; Hime, N.; Magat, M.; Stocker, R.; Croft, K.D. Specific dietary polyphenols attenuate atherosclerosis in apolipoprotein E-knockout mice by alleviating inflammation and endothelial dysfunction. Arterioscler. Thromb. Vasc. Biol. 2010, 30, 749–757. [Google Scholar] [CrossRef]
108. Waddington, E.; Puddey, I.B.; Croft, K.D. Red wine polyphenolic compounds inhibit atherosclerosis in apolipoprotein E-deficient mice independently of effects on lipid peroxidation. Am. J. Clin. Nutr. 2004, 79, 54–61. [Google Scholar] [CrossRef]
109. Stocker, R.; O’Halloran, R.A. Dealcoholized red wine decreases atherosclerosis in apolipoprotein E gene-deficient mice independently of inhibition of lipid peroxidation in the artery wall. Am. J. Clin. Nutr. 2004, 79, 123–130. [Google Scholar] [CrossRef]
110. Miura, Y.; Chiba, T.; Tomita, I.; Koizumi, H.; Miura, S.; Umegaki, K.; Hara, Y.; Ikeda, M.; Tomita, T. Tea catechins prevent the development of atherosclerosis in apoprotein E-deficient mice. J. Nutr. 2001, 131, 27–32. [Google Scholar] [CrossRef]
111. Chen, S.I.; Chiang, C.L.; Chao, C.T.; Chiang, C.K.; Huang, J.W. Gustatory function and the uremic toxin, phosphate, are modulators of the risk of vascular calcification among patients with chronic kidney disease: A pilot study. Toxins 2020, 12, 420. [Google Scholar] [CrossRef]
112. Machado, A.D.; Gómez, L.M.; Marchioni, D.M.L.; Dos Anjos, F.S.N.; Molina, M.D.C.B.; Lotufo, P.A.; Benseñor, I.J.M.; Titan, S.M.d.O. Association between Dietary Intake and Coronary Artery Calcification in Non-Dialysis Chronic Kidney Disease: The PROGREDIR Study. Nutrients 2018, 10, 372. [Google Scholar] [CrossRef]
113. Samelson, E.J.; Booth, S.L.; Fox, C.S.; Tucker, K.L.; Wang, T.J.; Hoffmann, U.; Cupples, L.A.; O’Donnell, C.J.; Kiel, D.P. Calcium intake is not associated with increased coronary artery calcification: The Framingham Study. Am. J. Clin. Nutr. 2012, 96, 1274–1280. [Google Scholar] [CrossRef]
114. Lutsey, P.L.; Michos, E.D. Vitamin D, calcium, and atherosclerotic risk: Evidence from serum levels and supplementation studies. Curr. Atheroscler. Rep. 2013, 15, 293. [Google Scholar] [CrossRef]
115. Li, K.; Kaaks, R.; Linseisen, J.; Rohrmann, S. Associations of dietary calcium intake and calcium supplementation with myocardial infarction and stroke risk and overall cardiovascular mortality in the Heidelberg cohort of the European Prospective Investigation into Cancer and Nutrition study (EPIC-Heidelberg). Heart 2012, 98, 920–925. [Google Scholar] [CrossRef]
116. Bolland, M.J.; Grey, A.; Avenell, A.; Gamble, G.D.; Reid, I.R. Calcium supplements with or without vitamin D and risk of cardiovascular events: Reanalysis of the Women’s Health Initiative limited access dataset and meta-analysis. BMJ 2011, 342, d2040. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
117. Bolland, M.J.; Avenell, A.; Baron, J.A.; Grey, A.; MacLennan, G.S.; Gamble, G.D.; Reid, I.R. Effect of calcium supplements on risk of myocardial infarction and cardiovascular events: Meta-analysis. BMJ 2010, 341, c3691. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
118. Bolland, M.J.; Barber, P.A.; Doughty, R.N.; Mason, B.; Horne, A.; Ames, R.; Gamble, G.D.; Grey, A.; Reid, I.R. Vascular events in healthy older women receiving calcium supplementation: Randomised controlled trial. BMJ 2008, 336, 262–266. [Google Scholar] [CrossRef]
119. Anderson, J.J.; Kruszka, B.; Delaney, J.A.; He, K.; Burke, G.L.; Alonso, A.; Bild, D.E.; Budoff, M.; Michos, E.D. Calcium Intake from Diet and Supplements and the Risk of Coronary Artery Calcification and its Progression Among Older Adults: 10-Year Follow-up of the Multi-Ethnic Study of Atherosclerosis (MESA). J. Am. Heart Assoc. 2016, 5, e003815. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
120. Rautiainen, S.; Wang, L.; Manson, J.E.; Sesso, H.D. The role of calcium in the prevention of cardiovascular disease–a review of observational studies and randomized clinical trials. Curr. Atheroscler. Rep. 2013, 15, 362. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
121. Michaelsson, K.; Melhus, H.; Warensjo Lemming, E.; Wolk, A.; Byberg, L. Long term calcium intake and rates of all cause and cardiovascular mortality: Community based prospective longitudinal cohort study. BMJ 2013, 346, f228. [Google Scholar] [CrossRef]
122. McCabe, K.M.; Booth, S.L.; Fu, X.; Shobeiri, N.; Pang, J.J.; Adams, M.A.; Holden, R.M. Dietary vitamin K and therapeutic warfarin alter the susceptibility to vascular calcification in experimental chronic kidney disease. Kidney Int. 2013, 83, 835–844. [Google Scholar] [CrossRef]
123. Thijssen, H.H.; Drittij-Reijnders, M.J.; Fischer, M.A. Phylloquinone and menaquinone-4 distribution in rats: Synthesis rather than uptake determines menaquinone-4 organ concentrations. J. Nutr. 1996, 126, 537–543. [Google Scholar] [CrossRef]
124. Hasific, S.; Øvrehus, K.A.; Gerke, O.; Hallas, J.; Busk, M.; Lambrechtsen, J.; Urbonaviciene, G.; Sand, N.P.R.; Nielsen, J.S.; Diederichsen, L.; et al. Extent of arterial calcification by conventional vitamin K antagonist treatment. PLoS ONE 2020, 15, e0241450. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
125. Capelli, I.; Cianciolo, G.; Gasperoni, L.; Zappulo, F.; Tondolo, F.; Cappuccilli, M.; La Manna, G. Folic Acid and Vitamin B12 Administration in CKD, Why Not? Nutrients 2019, 11, 383. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
126. Bamonti-Catena, F.; Buccianti, G.; Porcella, A.; Valenti, G.; Como, G.; Finazzi, S.; Maiolo, A.T. Folate measurements in patients on regular hemodialysis treatment. Am. J. Kidney Dis. 1999, 33, 492–497. [Google Scholar] [CrossRef]
127. Chrysant, S.G.; Chrysant, G.S. The current status of homocysteine as a risk factor for cardiovascular disease: A mini review. Expert Rev. Cardiovasc. Ther. 2018, 16, 559–565. [Google Scholar] [CrossRef]
128. Wald, D.S.; Law, M.; Morris, J.K. Homocysteine and cardiovascular disease: Evidence on causality from a metaanalysis. BMJ 2002, 325, 1202. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
129. Homocysteine Studies Collaboration. Homocysteine and risk of ischemic heart disease and stroke: A meta-analysis. JAMA 2002, 288, 2015–2022. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
130. Robinson, K. Renal disease, homocysteine, and cardiovascular complications. Circulation 2004, 109, 294–295. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
131. Langan, R.C.; Goodbred, A.J. Vitamin B12 Deficiency: Recognition and Management. Am. Fam. Physician 2017, 96, 384–389. [Google Scholar]
132. Heinz, J.; Kropf, S.; Luley, C.; Dierkes, J. Homocysteine as a risk factor for cardiovascular disease in patients treated by dialysis: A meta-analysis. Am. J. Kidney Dis. 2009, 54, 478–489. [Google Scholar] [CrossRef]
133. Haraki, T.; Takegoshi, T.; Kitoh, C.; Kajinami, K.; Wakasugi, T.; Hirai, J.; Shimada, T.; Kawashiri, M.; Inazu, A.; Koizumi, J.; et al. Hyperhomocysteinemia, diabetes mellitus, and carotid atherosclerosis independently increase atherosclerotic vascular disease outcome in Japanese patients with end-stage renal disease. Clin. Nephrol. 2001, 56, 132–139. [Google Scholar]
134. Kunz, K.; Petitjean, P.; Lisri, M.; Chantrel, F.; Koehl, C.; Wiesel, M.L.; Cazenave, J.P.; Moulin, B.; Hannedouche, T.P. Cardiovascular morbidity and endothelial dysfunction in chronic haemodialysis patients: Is homocyst(e)ine the missing link? Nephrol. Dial. Transpl. 1999, 14, 1934–1942. [Google Scholar] [CrossRef]
135. Manns, B.J.; Burgess, E.D.; Hyndman, M.E.; Parsons, H.G.; Schaefer, J.P.; Scott-Douglas, N.W. Hyperhomocyst(e)inemia and the prevalence of atherosclerotic vascular disease in patients with end-stage renal disease. Am. J. Kidney Dis. 1999, 34, 669–677. [Google Scholar] [CrossRef]
136. Robinson, K.; Gupta, A.; Dennis, V.; Arheart, K.; Chaudhary, D.; Green, R.; Vigo, P.; Mayer, E.L.; Selhub, J.; Kutner, M.; et al. Hyperhomocysteinemia confers an independent increased risk of atherosclerosis in end-stage renal disease and is closely linked to plasma folate and pyridoxine concentrations. Circulation 1996, 94, 2743–2748. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
137. Bachmann, J.; Tepel, M.; Raidt, H.; Riezler, R.; Graefe, U.; Langer, K.; Zidek, W. Hyperhomocysteinemia and the risk for vascular disease in hemodialysis patients. J. Am. Soc. Nephrol. 1995, 6, 121–125. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
138. Cianciolo, G.; De Pascalis, A.; Di Lullo, L.; Ronco, C.; Zannini, C.; La Manna, G. Folic Acid and Homocysteine in Chronic Kidney Disease and Cardiovascular Disease Progression: Which Comes First? Cardioren. Med. 2017, 7, 255–266. [Google Scholar] [CrossRef]
139. Vychytil, A.; Födinger, M.; Wölfl, G.; Enzenberger, B.; Auinger, M.; Prischl, F.; Buxbaum, M.; Wiesholzer, M.; Mannhalter, C.; Hörl, W.H.; et al. Major determinants of hyperhomocysteinemia in peritoneal dialysis patients. Kidney Int. 1998, 53, 1775–1782. [Google Scholar] [CrossRef]
140. Suliman, M.E.; Qureshi, A.R.; Bárány, P.; Stenvinkel, P.; Filho, J.C.; Anderstam, B.; Heimbürger, O.; Lindholm, B.; Bergström, J. Hyperhomocysteinemia, nutritional status, and cardiovascular disease in hemodialysis patients. Kidney Int. 2000, 57, 1727–1735. [Google Scholar] [CrossRef]
141. Wrone, E.M.; Zehnder, J.L.; Hornberger, J.M.; McCann, L.M.; Coplon, N.S.; Fortmann, S.P. An MTHFR variant, homocysteine, and cardiovascular comorbidity in renal disease. Kidney Int. 2001, 60, 1106–1113. [Google Scholar] [CrossRef]
142. Soohoo, M.; Ahmadi, S.F.; Qader, H.; Streja, E.; Obi, Y.; Moradi, H.; Rhee, C.M.; Kim, T.H.; Kovesdy, C.P.; Kalantar-Zadeh, K. Association of serum vitamin B12 and folate with mortality in incident hemodialysis patients. Nephrol. Dial. Transpl. 2017, 32, 1024–1032. [Google Scholar] [CrossRef]
143. Righetti, M.; Serbelloni, P.; Milani, S.; Ferrario, G. Homocysteine-lowering vitamin B treatment decreases cardiovascular events in hemodialysis patients. Blood Purif. 2006, 24, 379–386. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
144. Heinz, J.; Kropf, S.; Domröse, U.; Westphal, S.; Borucki, K.; Luley, C.; Neumann, K.H.; Dierkes, J. B vitamins and the risk of total mortality and cardiovascular disease in end-stage renal disease: Results of a randomized controlled trial. Circulation 2010, 121, 1432–1438. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
145. Mann, J.F.; Sheridan, P.; McQueen, M.J.; Held, C.; Arnold, J.M.; Fodor, G.; Yusuf, S.; Lonn, E.M. HOPE-2 investigators. Homocysteine lowering with folic acid and B vitamins in people with chronic kidney disease—Results of the renal Hope-2 study. Nephrol. Dial. Transpl. 2008, 23, 645–653. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
146. Jamison, R.L.; Hartigan, P.; Kaufman, J.S.; Goldfarb, D.S.; Warren, S.R.; Guarino, P.D.; Gaziano, J.M. Veterans Affairs Site Investigators. Effect of Homocysteine Lowering on Mortality and Vascular Disease in Advanced Chronic Kidney Disease and End-stage Renal Disease. JAMA 2007, 298, 1163–1170. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
147. Fleckenstein-Grün, G.; Thimm, F.; Frey, M.; Czirfusz, A. Role of calcium in arteriosclerosis—Experimental evaluation of antiarteriosclerotic potencies of Ca antagonists. Study group for calcium antagonism. Basic Res. Cardiol. 1994, 89 (Suppl. S1), 145–159. [Google Scholar] [CrossRef]
148. Armstrong, Z.B.; Boughner, D.R.; Drangova, M.; Rogers, K.A. Angiotensin II type 1 receptor blocker inhibits arterial calcification in a pre-clinical model. Cardiovasc. Res. 2011, 90, 165–170. [Google Scholar] [CrossRef]
149. Henry, P.D.; Bentley, K.I. Suppression of atherogenesis in cholesterol-fed rabbit treated with nifedipine. J. Clin. Investig. 1981, 68, 1366–1369. [Google Scholar] [CrossRef]
150. Pitt, B.; Byington, R.P.; Furberg, C.D.; Hunninghake, D.B.; Mancini, G.B.; Miller, M.E.; Riley, W. Effect of amlodipine on the progression of atherosclerosis and the occurrence of clinical events. PREVENT Investigators. Circulation 2000, 102, 1503–1510. [Google Scholar] [CrossRef]
151. Sugano, M.; Nakashima, Y.; Tasaki, H.; Takasugi, M.; Kuroiwa, A.; Koide, O. Effects of diltiazem on suppression and regression of experimental atherosclerosis. Br. J. Exp. Pathol. 1988, 69, 515–523. [Google Scholar] [PubMed]
152. Lichtlen, P.R.; Hugenholtz, P.G.; Rafflenbeul, W.; Hecker, H.; Jost, S.; Nikutta, P.; Deckers, J.W. Retardation of coronary artery disease in humans by the calcium-channel blocker nifedipine: Results of the INTACT study (International Nifedipine Trial on Antiatherosclerotic Therapy). Cardiovasc. Drugs Ther. 1990, 4 (Suppl. 5), 1047–1068. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
153. Motro, M.; Kirwan, B.A.; de Brouwer, S.; Poole-Wilson, P.A.; Shemesh, J.; ACTION CC Side-Arm Study. Tracking coronary calcification and atherosclerotic lesions in patients with stable angina pectoris undergoing nifedipine therapy. Cardiology 2007, 107, 165–171. [Google Scholar] [CrossRef]
154. Motro, M.; Shemesh, J. Calcium channel blocker nifedipine slows down progression of coronary calcification in hypertensive patients compared with diuretics. Hypertension 2001, 37, 1410–1413. [Google Scholar] [CrossRef]
155. Simon, A.; Gariépy, J.; Moyse, D.; Levenson, J. Differential effects of nifedipine and co-amilozide on the progression of early carotid wall changes. Circulation 2001, 103, 2949–2954. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
156. Henein, M.Y.; Owen, A. Statins moderate coronary stenoses but not coronary calcification: Results from meta-analyses. Int. J. Cardiol. 2011, 153, 31–35. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
157. Tsai, C.W.; Lin, S.Y.; Kuo, C.C.; Huang, C.C. Serum Uric Acid and Progression of Kidney Disease: A Longitudinal Analysis and Mini-Review. PLoS ONE 2017, 12, e0170393. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
158. Wong, J.; Piceno, Y.M.; DeSantis, T.Z.; Pahl, M.; Andersen, G.L.; Vaziri, N.D. Expansion of urease- and uricase-containing, indole- and p-cresol-forming and contraction of short-chain fatty acid-producing intestinal microbiota in ESRD. Am. J. Nephrol. 2014, 39, 230–237. [Google Scholar] [CrossRef]
159. Rodrigues, F.G.; Ormanji, M.S.; Heilberg, I.P.; Bakker, S.J.L.; de Borst, M.H. Interplay between gut microbiota, bone health and vascular calcification in chronic kidney disease. Eur. J. Clin. Investig. 2021, e13588, advance online publication. [Google Scholar] [CrossRef]
160. Cozzolino, M.; Fusaro, M.; Ciceri, P.; Gasperoni, L.; Cianciolo, G. The role of vitamin K in vascular calcification. Adv. Chronic Kidney Dis. 2019, 26, 437–444. [Google Scholar] [CrossRef]
161. Armani, R.G.; Ramezani, A.; Yasir, A.; Sharama, S.; Canziani, M.E.F.; Raj, D.S. Gut microbiome in chronic kidney disease. Curr. Hypertens. Rep. 2017, 19, 29. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
162. Esgalhado, M.; Kemp, J.A.; Azevedo, R.; Paiva, B.R.; Stockler-Pinto, M.B.; Dolenga, C.J.; Borges, N.A.; Nakao, L.S.; Mafra, D. Could resistant starch supplementation improve inflammatory and oxidative stress biomarkers and uremic toxins levels in hemodialysis patients? A pilot randomized controlled trial. Food Funct. 2018, 9, 6508–6516. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
163. Hill, E.; Sapa, H.; Negrea, L.; Bame, K.; Hostetter, T.; Barkoukis, H.; Dusso, A.; Dobre, M. Effect of Oat b -glucan supplementation on chronic kidney disease: A feasibility study. J. Ren. Nutr. 2019, 30, 208–215. [Google Scholar] [CrossRef]
164. Iorga, R.; Bratu, O.G.; Bacalbasa, N.; Gaman, M.A.; Diaconu, C.C. Intestinal microbiota—A possible contributor to cardiovascular diseases? J. Mind Med. Sci. 2020, 7, 168–172. [Google Scholar] [CrossRef]
165. Cho, Y.A.; Kim, J. Effect of Probiotics on Blood Lipid Concentrations: A Meta-Analysis of Randomized Controlled Trials. Medicine 2015, 94, e1714. [Google Scholar] [CrossRef]
166. Pourrajab, B.; Fatahi, S.; Sohouli, M.H.; Găman, M.A.; Shidfar, F. The effects of probiotic/synbiotic supplementation compared to placebo on biomarkers of oxidative stress in adults: A systematic review and meta-analysis of randomized controlled trials. Crit. Rev. Food Sci. Nutr. 2020, 4, 1–18. [Google Scholar] [CrossRef]
167. Matsumoto, M. Prevention of Atherosclerosis by the Induction of Microbial Polyamine Production in the Intestinal Lumen. Biol. Pharm. Bull. 2020, 43, 221–229. [Google Scholar] [CrossRef]
168. De la Peña, N.C.; Sosa-Melgarejo, J.A.; Ramos, R.R.; Méndez, J.D. Inhibition of platelet aggregation by putrescine, spermidine, and spermine in hypercholesterolemic rabbits. Arch. Med. Res. 2000, 31, 546–550. [Google Scholar] [CrossRef]
169. Zhang, M.; Caragine, T.; Wang, H.; Cohen, P.S.; Botchkina, G.; Soda, K.; Bianchi, M.; Ulrich, P.; Cerami, A.; Sherry, B.; et al. Spermine inhibits proinflammatory cytokine synthesis in human mononuclear cells: A counterregulatory mechanism that restrains the immune response. J. Exp. Med. 1997, 185, 1759–1768. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
170. Soda, K.; Kano, Y.; Nakamura, T.; Kasono, K.; Kawakami, M.; Konishi, F. Spermine, a natural polyamine, suppresses LFA-1 expression on human lymphocyte. J. Immunol. 2005, 175, 237–245. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
171. LaRocca, T.J.; Gioscia-Ryan, R.A.; Hearon, C.M., Jr.; Seals, D.R. The autophagy enhancer spermidine reverses arterial aging. Mech. Ageing Dev. 2013, 134, 314–320. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
172. Eisenberg, T.; Abdellatif, M.; Schroeder, S.; Primessnig, U.; Stekovic, S.; Pendl, T.; Harger, A.; Schipke, J.; Zimmermann, A.; Schmidt, A.; et al. Cardioprotection and lifespan extension by the natural polyamine spermidine. Nat. Med. 2016, 22, 1428–1438. [Google Scholar] [CrossRef]
173. Michiels, C.F.; Kurdi, A.; Timmermans, J.P.; De Meyer, G.R.Y.; Martinet, W. Spermidine reduces lipid accumulation and necrotic core formation in atherosclerotic plaques via induction of autophagy. Atherosclerosis 2016, 251, 319–327. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
174. Matsumoto, M.; Kitada, Y.; Naito, Y. Endothelial Function is improved by Inducing Microbial Polyamine Production in the Gut: A Randomized Placebo-Controlled Trial. Nutrients 2019, 11, 1188. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
175. Doherty, T.M.; Detrano, R.C. Coronary arterial calcification as an active process: A new perspective on an old problem. Calcif. Tissue Int. 1994, 54, 224–230. [Google Scholar] [CrossRef]
176. Shearer, M.J. Vitamin K metabolism and nutriture. Blood Rev. 1992, 6, 92–104. [Google Scholar] [CrossRef]
177. Kawashima, H.; Nakajima, Y.; Matubara, Y.; Nakanowatari, J.; Fukuta, T.; Mizuno, S.; Takahashi, S.; Tajima, T.; Nakamura, T. Effects of vitamin K2 (menatetrenone) on atherosclerosis and blood coagulation in hypercholesterolemic rabbits. Jpn. J. Pharmacol. 1997, 75, 135–143. [Google Scholar] [CrossRef]
178. Mitropoulos, K.A.; Esnouf, M.P.; Meade, T.W. Increased Factor VII coagulant activity in the rabbit following diet-induced hypercholesterolaemia: Evidence for increased conversion of VII to aVIIa and higher flux within the coagulation pathway. Atherosclerosis 1987, 63, 43–52. [Google Scholar] [CrossRef]
179. Mitropoulos, K.A.; Esnouf, M.P. Turnover of factor X and of prothrombin in rabbits fed on a standard or cholesterol supplemented diet. Biochem. J. 1987, 244, 263–269. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
180. Lupu, F.; Moldovan, N.; Ryan, J.; Stern, D.; Simionescu, N. Intrinsic procoagulant surface induced by hypercholesterolaemia on rabbit aortic endothelium. Blood Coagul. Fibrinolysis 1993, 4, 743–752. [Google Scholar] [CrossRef]
181. Kurnatowska, I.; Grzelak, P.; Masajtis-Zagajewska, A.; Kaczmarska, M.; Stefańczyk, L.; Vermeer, C.; Maresz, K.; Nowicki, M. Effect of vitamin K2 on progression of atherosclerosis and vascular calcification in nondialyzed patients with chronic kidney disease stages 3–5. Pol. Arch. Med. Wewn. 2015, 125, 631–640. [Google Scholar] [CrossRef]
182. Theuwissen, E.; Smit, E.; Vermeer, C. The role of vitamin K in soft-tissue calcification. Adv. Nutr. 2012, 3, 166–173. [Google Scholar] [CrossRef]
183. Levy, R.J.; Lian, J.B.; Gallop, P. Atherocalcin, a gamma-carboxyglutamic acid containing protein from atherosclerotic plaque. Biochem. Biophys. Res. Commun. 1979, 91, 41–49. [Google Scholar] [CrossRef]
184. Levy, R.J.; Zenker, J.A.; Lian, J.B. Vitamin K-dependent calcium binding proteins in aortic valve calcification. J. Clin. Investig. 1980, 65, 563–566. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
185. Gijsbers, B.L.M.G.; van Haarlem, L.J.M.; Soute, B.A.M.; Ebberink, R.H.M.; Vermeer, C. Characterization of a Gla-containing protein from calcified human atherosclerotic plaques. Arteriosclerosis 1990, 10, 991–995. [Google Scholar] [CrossRef]
186. Li, X.; Su, C.; Jiang, Z.; Yang, Y.; Zhang, Y.; Yang, M.; Zhang, X.; Du, Y.; Zhang, J.; Wang, L.; et al. Berberine attenuates choline-induced atherosclerosis by inhibiting trimethylamine and trimethylamine-N-oxide production via manipulating the gut microbiome. NPJ Biofilms Microbiomes 2021, 7, 36. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
187. Jayachandran, M.; Chung, S.S.M.; Xu, B. A critical review of the relationship between dietary components, the gut microbe Akkermansia muciniphila, and human health. Crit. Rev. Food Sci. Nutr. 2020, 60, 2265–2276. [Google Scholar] [CrossRef]
188. Chen, M.L.; Yi, L.; Zhang, Y.; Zhou, X.; Ran, L.; Yang, J.; Zhu, J.D.; Zhang, Q.Y.; Mi, M.T. Resveratrol attenuates trimethyl-amine-N-oxide (TMAO)-induced atherosclerosis by regulating TMAO synthesis and bile acid metabolism via remodeling of the gut microbiota. MBio 2016, 7, e02210–e02215. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
189. Li, X.; Shimizu, Y.; Kimura, I. Gut microbial metabolite short-chain fatty acids and obesity. BioSci. Microbiota Food Health. 2017, 36, 135–140. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
190. Natarajan, N.; Hori, D.; Flavahan, S.; Steppan, J.; Flavahan, N.A.; Berkowitz, D.E.; Pluznick, J.L. Microbial short chain fatty acid metabolites lower blood pressure via endothelial G protein-coupled receptor 41. Physiol. Genom. 2016, 48, 826–834. [Google Scholar] [CrossRef]
191. Ohira, H.; Tsutsui, W.; Fujioka, Y. Are Short Chain Fatty Acids in Gut Microbiota Defensive Players for Inflammation and Atherosclerosis? J. Atheroscler. Thromb. 2017, 24, 660–672. [Google Scholar] [CrossRef]
192. Wahlström, A.; Sayin, S.I.; Marschall, H.U.; Bäckhed, F. Intestinal crosstalk between bile acids and microbiota and its impact on host metabolism. Cell Metab. 2016, 24, 41–50. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
193. Rodríguez-Morató, J.; Matthan, N.R. Nutrition and Gastrointestinal Microbiota, Microbial-Derived Secondary Bile Acids, and Cardiovascular Disease. Curr. Atheroscler. 2020, 22, 47. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
194. Ma, J.; Li, H. The role of gut microbiota in atherosclerosis and hypertension. Front. Pharmacol. 2018, 9, 1082. [Google Scholar] [CrossRef]
195. Busnelli, M.; Manzini, S.; Chiesa, G. The gut microbiota affects host pathophysiology as an endocrine organ: A focus on cardiovascular disease. Nutrients 2019, 12, 79. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
196. Tomova, A.; Bukovsky, I.; Rembert, E.; Yonas, W.; Alwarith, J.; Barnard, N.D.; Kahleova, H. The Effects of Vegetarian and Vegan Diets on Gut Microbiota. Front. Nutr. 2019, 6, 47. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]
197. Connolly, M.L.; Tzounis, X.; Tuohy, K.M.; Lovegrove, J.A. Hypocholesterolemic and prebiotic effects of a whole-grain oatbased granola breakfast cereal in a cardio-metabolic “at risk” population. Front. Microbiol. 2016, 7, 1675. [Google Scholar] [CrossRef] [PubMed]

Будьте здоровы!